Пластырь

Илья Поляков:
Писатель
Илья_Поляков
О нюансах во взаимоотношениях автора и комментаторов, которые не всегда укладываются в рамки интернет-пространства
ИСТОРИИ 21 июня 2016, 15:19 18 5002

Все авторы хоть капельку, но тщеславны. Некоторые просто скрывают. Только Сергей Михалков и Валентин Катаев публично каялись в алчности, насколько помню. Остальные же на такие вопросы скромно тупят глазки и шаркают ножками.

Я тоже падок на лесть. Просто признаться в том стесняюсь.

Впрочем, готов потерпеть и критику. Потому скажу так: я читаю комментарии читателей под своими статьями. Только мне на них отвечать сложно. Хоть и хочется, порой. Но это же явное попадание в центр ярмарочных разборок. И не захочешь — разденут-разуют под шумок до нитки и полуживой тушкой околоточному сдадут в казенный. Так что пойду иным путем. Попробую сказать всем и сразу с безопасного расстояния. Что-то вроде карманного творческого манифеста-листовки.

Век интернета здорово пошатнул наши — авторские — финансовые позиции. Это касаемо тиражей и гонораров. Я знаю о чем говорю — случалось получать денюжку таким путем. Хотя, надо признать и плюс единого информационного поля — сильна обратная связь. Автору теперь проще услышать, что думают читатели о его опусах. Поэтому, как ни странно, я не против появления моих книг в сети. Из трех, на сегодня изданных, две можно скачать бесплатно — знаю совершенно точно, поскольку именно так и обзавелся PDF-копиями. Сам я их делать не умею — лень. Скоро, думаю, на обменниках появится и третья книга. И снова не вижу нужды бороться с пиратством — зато узнаю мнение читателей.

Мне интересна полемика под моими текстами и на других площадках - «Зебра» в их числе. Иные приятны, какие-то раздражают, к каким-то прислушиваешься, каким-то рад. Пусть детское желание нравиться всем сразу прошло много-много лет назад, некоторые реплики просто вымораживают — более удачного слова я и не подберу.

У меня нет комплекса Толстого, Достоевского или Солженицина. Я не хочу никого поучать, наставлять, направлять. Я, как Чехов, верю, что сие занятие скучно и бесполезно — что автор супротив природы? Так что не будет особой полемики и ответов. Я просто задам некоторым комментаторам вопросы. Если что, на ответы я не надеюсь. Тут риторическая акция.

Меня обвиняют в нелюбви к Владимиру. Зря. Абсолютно зря. Я люблю город, пусть и настороженно. Некоторых типичных владимирцев недолюбливаю, признаться. И когда они меня обвиняют в антипатриотизме, мне очень хочется рассказать негодующим оппонентам бесконечно-мудрую и поэтичную притчу, доселе неизвестную на этой планете. На деле же приходится многократно повторять анекдот про мальчика и папу, объясняющего, что такое море. «Что это было?» — «Море, сынок!» — «Где?»

Поэтому встречный вопрос. С чего кто-то решил, что если мне что-то не нравится, если я отмечаю какие-то чесноченки в характере города, то этим я выказываю ему пренебрежение? Учителя, обсуждающие на родительских собраниях свои классы, делают это из ненависти? Вам не казалось, что единственно возможное восторженное и крикливое выражение радости как-то ближе к показушной демонстрации с флажками да шариками и идиотизму, чем к здравому рассудку. Не? Не так? Если что, то легенду о Наркиссе еще античные греки рассказали.

Я не пишу на злободневные темы. Я не репортер. Мне интереснее отдельные люди на фотографиях, а не повод для их съемок и монументальные передовицы. «Спас человека — спас вселенную». Древние умели точно выражаться.

В каждом из нас отражается эпоха, как мне кажется. В индивидуальном порядке разглядеть проще — нет бликов и помех от других трансляций. Шоры и защитные бленды не нужны — просто присмотритесь.

Недавно я писал две статьи для «Зебры», составленные из кусочков чужих воспоминаний о городе (последнюю из них даже хотел назвать «Понаехавшие»). Вошли реплики полутора десятков человек в каждую. Можно было больше, да только я решил на месте некоторых оставить лакуны. Ниже пример такого пропуска.

«Ну что сказать? Я же приехала сюда из города-миллионщика. Мы жили в пригородном поселке до того. Практически, целиком казахском. Даже вместо многих домов юрты стояли. Но нигде я такой разрухи и агрессии не видела, как здесь. Мне одиннадцать лет было. И я всю дорогу от Москвы плакала. Тянулась сплошная нищета и разруха. С мамой пошли как-то гулять по Владимиру. Пешком. Дошли от Зари до Вокзального спуска. Я спрашиваю: «Мам, а где центр?» Я не увидела центра. И писающие мужики поразили. Которые просто так могут. В подворотне, в кустах. Где приспичит. Мы первое время — год примерно — снимали квартиру. Свое жилье потом появилось. И у хозяйки жил кролик. И он заболел. А я очень животных люблю с детства. И я ухаживала за ним. Кормила с пипетки, глаза ему промывала — гноились они. Но все равно он дня через три околел. А хозяйка отозвала меня в сторону и говорит: «Слушай, я ругать тебя не буду. Но ты мне признайся честно! Ты специально кролика убила?» Вот что у той тетки, которой за шестьдесят было, в голове творилось? Как такое одиннадцатилетней сказать можно было? Сейчас семья, дети. Есть привычка. Но город не мой. Он так и не стал моим.»

Скажите, мне нужно мораль выводить или достаточно сказанного? Не пора ли перестать на зеркало пенять?

Хотя я не хочу никого перевоспитывать. Я просто прошу: задумайтесь. Хоть на секунду. Если случилось такое — я буду рад. Жаль только, что те, кто задумаются, как правило, сами неповинны в подобных грехах. У нас краснеют за сделанное не исполнители — зрители.

Можно развить эту тему и дальше, но я наберусь дополнительной наглости и займусь автоцитированием.

«Я всегда считал (думаю так и сейчас), что действительность невыразима. У любой ситуации возможны разночтения — в жизни нет рамок. Из любой точки, любого момента действия ведёт множество дорог. А потому мне всегда казалось, что законченные литературные сюжеты с объяснимым и разжёванным концом попросту фальшивы. Впрочем, такая литература приятна своей утопичностью. Мы попросту завидуем — хоть у кого-то всё подписано и аккуратно стоит на полочках.

Любая ситуация, если разобраться, готова разметаться векторами в любой миг своего существования в любом непредсказуемом направлении. А потому даже на поминках нет законченности и однозначности. Мы видим картинку, моментальный снимок с подвижными фигурами. Но что было до? Что будет после? Только картинка, слегка оживлённая шевелением статистов.

Проживи мы всю жизнь с одним человеком бок о бок, и то что-то да пропустим, не углядим. А потому только картинка. Только кадр. Просто у каждого свой набор, своё кино, свой диафильм. Но меняются они с такой частотой, что нам чудится движение. На самом деле это обрывки чужих воспоминаний, которые мы нагло присвоили.

Я попросту хотел показать читателю немного своих картинок. Если они понравятся — забирайте. Я всё равно не верю в их реальность.

Автор».

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции