Так уж сложилось, что я пишу на Зебре о каких-то точечных ориентирах нашего города и - будь то люди или конкретные объекты - моем восприятии их. Интересно, что мои личные тактильные (если можно так выразиться в этом контексте - но это самое точное выражение, пожалуй) ощущения Владимира совпадают с чувствами многих людей. Хотя и не со всеми. Все же на город каждый смотрит как-то по-своему.
У каждого человека в своем городе есть некие знаковые места. Нет, не то, что прописано в туристических проспектах. А те объекты, при упоминании которых даже вскользь и туманно, он говорит себе: «Это точно в моем городе. И я узнал это место. Там было то-то и то-то. А больше нигде такого и быть не может». Хотя еще как может. Но только не считается.
А еще есть такие штуки, что их и не выразить. Словами, по крайней мере. Очень сложно. Можно, конечно, помычать, помахать руками, употребить кучу междометий - иначе все одно не скажешь. Но такие репризы хороши в театре. В общении письменном уже не прокатит - слишком много надо рисунков для иллюстраций делать, а тут не каждый справится. Риск скатиться в жанр комикса велик.
Поэтому невыразимо это. А очень хочется. Вот попытка.
Сначала я хотел, чтобы в соавторах было двое. Задумка была простенькая. Мы - это Марина Сычева и я. Когда-то вместе учились и уже прилично знаем друг друга. И, наверное, наш тандем идеален для таких историй. Разный пол, разный возраст, видимся предельно редко, нет совместного влияния. Оба пришлых. Но она подольше моего туточки. Так что почти и местная. Я, конечно, тоже уже местный. Но приятней щеки дуть, что варяг. Она тоже такая, но... Но ради пользы дела будем считать, что и тут полные антиподы. В любом эксперименте должна быть доля условности.
Каждый расскажет о своем. Хорошенько все перемешаем. Понятно, что авторство отрывков будет понятно и так. Но официально и конкретно мы не укажем - дело принципа.
Планировалось именно так. Но у Марины куча своих дел. Просто совпало, навалилось. И как-то не случилось совместного труда. Тогда я стал задавать вопросы знакомым и друзьям. Внезапно получился срез. Такой неощутимый, ментальный срез города, четко привязанный топографически.
Специально не указываю даже инициалов. Хотя всем участникам закинул перед публикацией весь микс, получившийся у нас. Они посмотрели. Но... Это все одно личное-безликое.
Понятное дело, нам всем реально самим интересно, что за штуковина из этого выйдет. А если еще кто-то после прочтения еще и свое припомнит - то да. Все получилось именно как надо. Это и будет то, что хотелось сказать. Просто штука настолько пограничная, что иначе не поймать, не выразить. Или просто я и знакомые мои ловцы аховые. Зато так более спортивно. Коробка ассорти. Кому что достанется.
Золотые ворота. Понятно, что памятник и Древняя Русь. Но мне всегда помнится, как там собирались делать водокачку. А еще до революции в них ночевали этапы. В поздних боковых пузатых пристройках. А при советской власти в верхних комнатах была коммуналка, хоть и недолго. И в пристройках жильцы держали свиней. Может и врут, только я слышал такие истории.
Лакомка. Знакомые по молодости любили в тамошнем сортире выпить водочки. Ну а я любил в «Лакомке» мороженое. Пломбир шариками в алюминиевые креманки. Там и суп был, говорят. Но суп я там ни разу не пробовал. Только мороженое.
Дорога Иваново - Владимир. Мы как-то поехали на нашем 412-м в Иваново. И на одной из остановок - мы с сестрой были совсем мелкие - я забыла на знаке области любимую куклу. Спохватились уже дома на Ерофеевском. Отец молча поехал со мной за куклой. Куклы не было. Я не переживала. Думала, что она отправилась путешествовать.
Скульптура. Много в городе истуканов. Парк 850-летия Владимира и тогда был культовым местом. Только фонтан там немного другой числился. Какой-то не такой. Музыку не помню. А в фонтане купались. Внутри него сидели каменные лягушки. И стояла рядом какая-то гипсовая композиция под названием «Мир». Такая вот красота была. Но мне другая запомнилась скульптурная группа. Напротив краеведческого музея (красного, с петухами) было управление музеев или что-то в этом духе. А неподалеку ютился мальчик почти римский — с гусем. И мне всегда казалось, что он этому гусю голову откручивает. Было страшно. Это же почти убийство в центре города. А лицо у него доброе-доброе.
Комната смеха в «Сотке». Я была там первый раз в комнате в далеком детстве. Совсем недавно зашли туда ради интереса. Вокруг много нового, а в ней те же зеркала висят, в которые я больше полувека назад смотрелась и хохотала в восторге. Тогда мне было смешно очень. А сейчас как-то хорошо и спокойно. И снова какие-то смешные деньги за вход. Там абсолютно остановившееся время. А еще у них тетенька-бабушка-смотрительница в этот момент мыла пол и долго перед нами извинялась, что так вот неловко получается. Но мы с ней здорово и добро пообщались. У них там полоз живет. Нам тетенька-бабушка-смотрительница про него рассказала. Душевно пообщались.
Коровьи пески. Это совсем недалеко от элеватора, чуть левее. В поле сажали горох, а у реки в высоком береге жили ласточки. И чудный пляж с белым песком. Туда уходили на целый день. Брали булки с изюмом и яблоки. Как-то потом там в один из сентябрей все разъездили танками и пляж затянуло ивняком. Грустно даже сегодня.
Библиотеки. Приехал тогда Сорос во Владимир. В областной библиотеке с ним встреча была. Рассказывал о фонде, о культуре, о работе и конференциях научных, как спасали часть наследия Пушкина и Гоголя. Наши тогда, помню, многие на грантах его жили - здорово он людям из науки помог в то время. В конце рассказа просят задавать вопросы. И встает, блин, какой-то мужик. Прокашлялся, высморкался, начинает: «Здравствуйте! Я очень много лет проработал в органах, сейчас на пенсии по выслуге. Продолжаю интересоваться литературой и культурной жизнью своей страны! Скажите пожалуйста, а как Ваш фонд и лично Вы относитесь к такому корифею приключенческо-детективного жанра, как Джеймс Хедли Чейз?»
Черный мост. Рядом стоял тогдашний автовокзал. И Черный мост казался каким-то Рубиконом. Тут уезжаешь-приезжаешь, город вокруг, шум и пыль с воробьями, но еще стоит за мост пройти - вот оно, Дикое поле. Вроде как и мир меняется.
ВЭМЗ. Я впервые была на нем на преддипломной практике в 1968 году. И по дороге к проходной купила в магазинчике электрическую кофемолку - тогда это был жуткий дефицит. Кофемолка и сегодня жива.
Сатанинский дом. Я его почему-то путал с домом с привидениями. А после, узнав, что такое зловещее имя носит заброшенная развалюха, сильно удивился. Долго не верил, кстати, о слухах про тот дом. А потом сам пару раз словил рядом с ним неприятные ощущения. Причем очень яркие и зримые. С тех пор сомневаюсь: я мистик, внушаемый, подвержен массовому психозу или все же паранормальные явления имеют место быть?
Магазин «Океан». Магазин был большой и яркий. Его как-то все знали. А внутрь зайдешь - одна морская капуста. Ее еще ламинарией зовут. Похоже фонетически на латимерию. Но латимерия — это целакант. Кистеперая рыба такая.
Танцы. Бабушка была заведующей клубом сельским под Владимиром. И поехали мы как-то к ней в гости. Зима. Пришли в клуб - бабуля репетицию генеральную делала и дома отсутствовала. Какой-то праздник планировался. Новый год, вероятно. И вот помните кино про «Любовь и голубей»? Так и там было. Пустой зал, сцена крохотная низенькая, лозунги, мишура какая-то. Играет песенка «И кто его знает». На патефоне или чем-то похожем. А я в пустом зале танцую, пятилетняя. В валенках и шапке. Шубка из овчины рябенькая такая. Сильная картина.
Пошлость. Когда спрашивают, что я вспоминаю во Владимире, то сразу в голову приходят площадь перед театром и Золотые. Но это как-то пошло и скучно. Затерто до неприятного. Так что я даже как-то немного и стесняюсь. Не знаю что говорить.
Стена. У нас так коротко называли аллейку вдоль ограды Рождественского монастыря. Если говорили «пойдем на стену», то все знали куда - объяснений не требовалось. Это со стороны вокзала. Там вид симпатичный и так... Пиво пили, гуляли. Это было культовое место у нас.
Дом на Спасской. Сейчас на его месте смотровая площадка. А когда-то в этой развалюхе я даже успел немного поснимать жилье. Я жил в коммуналке в Добром, где жили я и семья из трех человек. Так на той кухне из кастрюли на плите пропадали недоваренные пельмени. А вот в доме на Спасской, где жили короли в изгнании (зело пьющие в массе своей — но какой король без кларета?), мои забытые на общем умывальнике часы «Омега» аккуратно висели почти неделю - никто не спер. Даже регулярно заводили. Чести ради стоит заметить, что на чужой территории местные короли были еще те Тамерланы. Но дома не шалили.
Владимирская вишня. Мне с детства нравилось это словосочетание. И этот памятник, что недавно установили в пешеходной зоне, как-то сразу стал ассоциироваться с городом. Мне памятник понравился. Но потом я узнала, как его прозвали в народе. А что, вполне точно. И теперь мир никогда не будет прежним. Хотя Владимир - все же мальчик. Ему положено. И еще. Я ни разу не пробовала в жизни хваленой вишни. Я вообще больше черешню люблю. А она у нас не растет.
Блинчики. При приезде во Владимир там обязательно требовалось побывать - кормили там неплохо. Были забегаловки подешевле и попитательней, но там как-то все совпадало, что посещение было обязательным. И уже когда жил во Владимире постоянно, в «Блинчиках» было удобно затевать встречи. Тем и запомнилось.
Винная карта. Папик у меня тогда что-то самогоноварением увлекся. И если что-то выдающееся у него выходило, то он мне в общагу выдавал партеечку. Как-то у него ореховая серия исключительная вышла. Ну на одном из студенческих пикников мы ее и продегустировали. Многие и сегодня ту пьянку вспоминают. А Серега даже моему папику благодарственное письмо поутру писать стал. Оно до сих пор цело и где-то в бумагах у нас валяется. Целиком его не помню - длинное оно, на двух листах точно. Но вот одну фразу запомнил - очень уж понравилась. «Благодаря Вашему продукту половину ночи проползал по лесу на карачках и нисколько не устал».
«Дорожное» кафе у вокзала. В нем было страшно кормиться. Но когда дежурство ночью, больше поесть было и негде. Дополнительные неприятные ассоциации вызывали крысы - ночью едешь на «козлике» по вокзальной, а они в свете фар шарахаются. Очень откормленные, сортовые. Помоек там много было.
Покрова на Нерли. Видел в детстве много на фотографиях. Но почему-то всю жизнь считал, что это где-то далеко и не тут. Так что впервые я побывал в Боголюбово уже в возрасте лет за двадцать. С тех пор люблю. Только попы раздражают. Больно много их там вокруг отирается. И еще картинки бесят. Которые продают. Опошлено все этими картинками.
Люди. Мы с мужем приехали во Владимир с Сибири. Он родом с Дальнего Востока. Я же сама с Брянщины. Но так вот получилось. Меня сильно поразили люди. Много мелочных. В Сибири и на Урале другие. Проще и отзывчивей. Тут злее народ. Но гонора - на пару африканских стран хватит.
Белый дом. Какой-то пьяный мужик угнал колесный трактор. И давай на нем по городу куролесить. До Белого дома дошел, как супостат. Нас его ловить послали. Ловили мы его, ловили... Но не очень удачно - он на оперативный простор вырвался в поля. Там только и остановили - стрельбу уже открыли. Колеса пробили. Он посреди пашни и встал. Водила шустренько так побежал к лесу. Мы за ним. Но по пашне много не набегаешь. Спустили собаку - в команде кинолог был. Собака ротвейлер. Так та тоже бегать не горазда. Посреди поля выдохлась и в борозду залегла. Пришлось с поля еще и псину на руках тащить. А она не болонка - здоровая. А угонщика так и не поймали. Но с тех пор как увижу Белый дом - так погоню ту вспоминаю.
Кладбище. Я не очень люблю такие места. Но вот старое нравится. Фотографий мало и красиво. Соловьи там зыкинские. Особенно если прийти часов в пять ура. Орут, как дурные. Мы в детстве там ночью в прятки играли. Такое вот испытание на бзду пацанское тогда существовало. И по легенде там была масса склепов. Бабушка даже говорила, что и подземные есть. Мы искали, да так ни одного и не нашли. Кстати, бабуся почему-то говорила «склёпы». А недавно был там. Год назад, может быть. Табличка у храма порадовала. «У нас не курят». Сложно не согласиться.
Улица Кирова. Есть знаменитая байка, как пьяненького персонажа, поймавшего вместо такси дальнобойщика, увезли под город Киров. В трениках и тапочках. Потом я слышал эту историю как минимум в десятке городов. Но впервые ознакомился с ней именно во Владимире. С тех пор это для меня только Владимир. Даже Уржум не конкурент.
Дом слепых. Запомнился светофором, на переходе у которого и зрячему бегом перебежать непросто было, да магазином «Умелые руки». Я тогда увлекался авиамоделизмом, но модельные движки от 16 рублей мне были дороговаты. Так вот зависть и запомнилась.
Сгущенка. Мы приехали по распределению во Владимир в 1970 году. Первый раз с нами моя мама приехала. В маленьком магазинчике около нашего общежития в тот день давали ветчину. Мама была удовлетворена и укатила в тот же день весьма довольная. Но вскоре все пропало. Только ряды сгущенки. А потом и она растворилась. Только с тех пор Владимир для меня - магазины со сгущенкой. Такая лампочка для собаки Павлова.
Липки. На пригорочке у танцплощадки стояла бильярдная. Молодежь любила там потусить. Особенно те, кто считал себя староватым и слишком степенным для танцев. На танцах играла ВИА «Аристона» Славы Сергеева — монтажника 9 цеха ВЗПО. Много раз пытались власти разгрузить площадку и переманить часть публики в «Сотку» или к «Буревестнику». Но зажигательная концовка вечера под песню «Шарабан-американка» не давала шансов конкурентам. Кстати, сам парк высадили гимназисты в 1914 году. Легенда такая. Ну а поздние танцы были известны тем, что частенько совмещались с церковными праздниками. Во времена советской власти это было непонятным. Даже если случался крестный ход, то танцы не закрывались. Просто они были не до 23:00, а еще дольше.
Пойма. Моя школьная подруга училась в художественной школе. Им требовались рисунки или как у них это называется? Пленэр? У нее был этюдник, мы ходили в пойму. Она рисовала, а я просто валялась. Смотрела на краски, на цветочки всякие. И это было клево. Каждое лето и осень.
Ерофеевские бани. Мне нравилось название. Чисто визуально мне нравились другие - в них тогда и бань-то уже не было, а цементом торговали. Но название все же хорошо. Вкусное такое. Ассоциация странная: рассказ Гиляровского о московских банях. Просто всегда казалось, что там было точно так же. Вот просто обязано было быть. Купчики, бараночное лыко, срезанные мозоли и бабки-костоправки. Ну а или если не так, то очень хочется, чтобы так.
Студеная гора. Гора так себе. Но там был магазин «Ларсен», название которого любили читать наизнанку. Зато Студенку запоминали все приезжие.
Спорт. Это мои первые, почти большие соревнования были. На жеребьевке выпало мне с парнишкой биться уже заслуженным. Помню, тренер того пацана все упрашивал меня сразу не вырубать. Мол, дай мальцу в себя поверить, все равно по очкам победишь. Ну пришло наше время, начали. В конце второго раунда я уже даже надеяться стал на победу по глупости. И тут друган того боксерчика к рингу подбегает и орет: «Кеша! Фигли ты тут копаешься! Ща столовую закроют, пожрать не успеем!» Ну тот Кеша встрепенулся и того. Даже серии не было. Бух мне. Свет выключили. Когда включили, Славка уже в душ ушел, а я соринки на полу рассматриваю. Хорошо помню, что вблизи они забавные такие и очень разные.
Итальянский дом. Помню, открывали Итальянский дом во Владимире. Мы там с приятелем присутствовали на презентации. Оба высокие, бородатые. И докопался до нас какой-то коммерс пьяненький. «Вы, - говорит, - художники?» Ну решили оттянуться по приколу. «Ага, художники. Вот он баталист. А я - анималист.» «Ни фига себе! Мультики рисуете?» «Да, блин! Причем цветные!»
Больница. В детстве у нас половину группы отправили с дизентерией в Юрьевец. Ну переживали сильно мы. Мелкие же были. И я упросил любимую машинку мне привезти. Жестяная, с инерционным двигателем. И солдатика оловянного. А при выписке мне не разрешили обратно забрать — там гепатит и прочая дрянь вокруг. Переживал я сильно. Машинку уже и не помню. А вот солдатик хорошо запомнился. Мне его отец сам отливал. На кухне.
Сакко и Ванцетти. Больше запомнилась помидорами и народным названием. А еще тем, что там я увидел первый кабриолет. Вот этот. А какой там дом с атлантами!
Пивной клуб «Бегемот». В избушке, где он находился, плавно выросшей с двух этажей до почти небоскреба, приметного ничего не было. Зато рядом стояла стела (давно там не был. Может, и сейчас на месте), на которой крепилась чудная табличка. Текст, кстати, менялся на ней дважды. Зафиксировал этот вариант.
Пустота. Если ассоциации верные, то должна возникать картинка. Четкая и сразу. Но у меня нет такого при упоминании Владимира. Приходится думать. И сразу лезет сплошной поток сознания. Но это неправильно, вероятно. Может, потому, что у меня нет восторга от города. Я живу в нем, но не воспринимаю его родным или близким. У нас договор, но не симбиоз. Я живу по его правилам, но это не мой мир. Просто нейтралитет. Ты спросил. Я ответил.
Памятка господам. Я уже писал, что на Ильича случилась чудесная надпись. Я ее наблюдал несколько лет. И даже жаль, что ее все же смогли побороть. Бороли, кстати, в несколько приемов - не сдавалась так просто. Проступала, как печать времени, сквозь побелку.
Безусловно, во Владимире и округе много мест, где каждый раз что-то или кто-то хватает за сердце мягкой лапой. Но всех их не перечислить. Тут выжили только самые яркие, пожалуй.
Духовность. А вообще мое любимое место вот тут. Только где оно - не скажу. Уж очень оно мне нравится. Что я еще могу про него рассказать? Только то, что это урочище с церквушкой 17 века, у которой поп из соседнего прихода автогеном срезал решетки. Ему нужнее, видимо.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
