Неудавшееся преступление

Роман Евстифеев:
Политолог, профессор Владимирского филиала РАНХиГС
evstifeev
Первое предложение поучаствовать в выборах ректора Университета я получил в конце весны
ИСТОРИИ 24 сентября 2012, 13:32 2 7416
Все события и действующие лица рассказа являются вымышленными. Любые сходства с реальными людьми и обстоятельствами случайны.




Первое предложение поучаствовать в выборах ректора Университета я получил в конце весны, от моего тогдашнего, так сказать, коллеги. Мы с ним действительно трудились над одним дельцем, в надежде не только обессмертить свое имя, но и получить небольшое материальное воспомоществование. Сущность того дельца не имела особого отношения к управлению высшим образованием, как впрочем и судимость моего коллеги.



Поэтому я отнесся к этому предложению легкомысленно. То есть благополучно забыл о нем и занялся более полезными думами.




Но к осени я неожиданно получил еще несколько подобных предложений, и уже от вовсе несудимых коллег, правда, не без пороков. Ждать, когда мне придут приглашения от совсем уж ангелов и небожителей я не стал, и решил все-таки задуматься.




Слухи о баснословных зарплатах бывших ректоров, безусловно, доходили до моих ушей, бередили душу и давали дополнительный стимул к размышлениям. А слухи эти, надо сказать, были вовсе не беспочвенными! Как говорили, именно за эти многомиллионные зарплаты два ректора последовательно и перестали быть таковыми с разной степенью скандальности. Но, с другой стороны, они оба были живы, на свободе и даже продолжали работать в Университете, пользуясь заслуженным, видимо, уважением среди коллег. А последний ректор вообще перестал быть ректором очень тихо, спокойно, хотя и до срока, отпущенного ему на этом поприще законом, успев закупить для вуза, как писали в газетах, какой-то сверхсложный прибор по завышенной цене и по совсем уж завышенной - программное обеспечение к этому прибору.




В общем, тут было о чем поразмышлять человеку, для которого слова «пятьсот тысяч рублей в месяц» кажутся музыкой небес. Правда, я реально понимал, что тягаться на равных с такими профи мне было бессмысленно. Назначать себе зарплату в полмиллиона или делать многомиллионные ненужные покупки я совершенно не умел, не было такого опыта. Учиться, то есть, было негде, компетенции не были выработаны. И, конечно, в жесткой конкурентной борьбе это было серьезным недостатком. В силу неопытности и хронической нищеты я легко мог перейти грань и, так сказать, взять на себя на несколько миллионов больше, чем приличествовало брать в Университете ректору. Правда, благополучные в целом судьбы предыдущих ректоров не внушали никаких опасений, вызывая, скорее, только зависть. Однако тут все же требовалась осторожность.




Мои связи с преступным миром, кстати, были в тот момент в большом расстройстве. С коллегой, который первым предложил мне это дело, наши пути уже разошлись, и его богатым криминальным (хотя и специфическим) опытом я воспользоваться уже не мог. Все, хоть каким-то образом связанные с нарушениями разнообразных законов знакомые мне люди, находились совершенно вне круга моего общения, то есть, конкретно говоря, работали в органах власти или вблизи их. Полиция, прокуратура, суды еще не были мною подкуплены и вполне могли честно выполнять свой долг. То есть положение, скажем так, совершенно ненадежное для того, чтобы начинать большую криминальную карьеру. А просто так, без всякого криминала, управлять вузом и добиваться его развития, судя по всему, ни у кого пока не получалось.




И тут, надо сказать, мне повезло. В этих поисках правды и красоты мне,  не без помощи одного моего знакомого, тоже, естественно, профессора, удалось выйти на главного криминального авторитета региона. В целях своей безопасности я не буду подробно описывать саму эту встречу и ее антураж. Скажу лишь, что это был человек немолодой, но резкий, представился он мне коротко и весомо - Коля. Услышав о моих сомнениях, он сразу задал мне несколько деловых вопросов. По которым я понял, что был прав в своем желании согласовать вопрос выборов ректора Университета с воротилой преступного мира.
Мне пришлось буквально на пальцах (буквально, с помощью пальцев!) показать, что такое Университет и как там происходят выборы. (Как там происходит все между выборами, мой просвещенный в криминальном бизнесе собеседник, похоже, знал и без меня). Я воспользовался для своего рассказа (показа на пальцах) Уставом Московского государственного университета от 5 ноября 1804 года, который по праву может считаться образцовым.




Для удобства читателя я переведу обратно свои пояснения с распальцовки на русский язык. Итак, в Уставе МГУ 1804 года было указано, что (дословно):


«Ректор Университета избирается ежегодно общим собранием из Ординарных Профессоров и представляется Главным Училищ Правлением чрез Министра Народного Просвещения на Высочайшее утверждение».


Я уже не помню точно, как я это распальцевал, но мой собеседник меня хорошо понял.


- Ага – сказал он, - пахана выбирают на сходняке авторитеты, а смотрящий пишет маляву, которую и подмахивают на самом верху.


Похоже, такой порядок показался Коле вполне знакомым и справедливым. Он даже выразил уверенность, что эдак, договорившись с профессорами-авторитетами, можно вполне толкового пахана-ректора задвинуть, ради пользы, так сказать, высшего образования. Глаза его заблестели.


- Не все так просто, - обломал я Колю. - Вот ты тут сидишь, по понятиям преступным миром рулишь, а все уже совсем не так, как при старом режиме, и хоть ты и авторитет, но твой авторитет тут - не авторитет!


- Что такое? –  забеспокоился Коля.


- А то, - говорю я, окончательно переходя на слэнг - нынче никто авторитетов при выборе пахана не слушает, смотрящих не спрашивает. Ребята сверху, непуганные, власть заимели, да и все на себя перевели. Теперь, чтобы ректором, тьфу, паханом, стать надо прежде с этими ребятами договориться, а уж как они там у себя решат, так и авторитеты должны проголосовать.


Я, конечно, имел в виду нынешний порядок, при котором, кандидаты на должность ректора становятся кандидатами не по факту своего выдвижения в Университете, а только после того, как их утвердит специальная аттестационная комиссия в министерстве образования. А если не утвердит – то и не станут.




Коле это не понравилось. Он, как я понял, прежде всего, за авторитетов обиделся. Не могут они на сходняке такую подлянку принять, чтобы голосовать так, как им молодняк беспонтовый  отпишет. Не по понятиям это.




И так горячо мне это Коля высказал, что даже поверил я ему поначалу, поверил, что авторитеты такое западло не допустят. Но где ж их взять столько, авторитетов-то? Чтоб на Университет, или хотя бы на выборную конференцию хватило? Нет их. И пролетает Коля со своими криминальными старорежимными понятиями. И, выходит, выберет Университет самого что ни на есть достойного, то есть того, кого высокая комиссия сочтет достойным.
Законы преступного мира суровы и в них есть, конечно, своя справедливость. Но устарели они, как есть устарели. И Коля устарел, далеко ему до современного высшего образования и, тем более, до тех, кто этим образованием управляет. Нет для них более авторитетов, как я, собственно, Коле и сказал. Не 1804-й год на дворе, не царское реакционное время, когда профессора решали, кому быть ректором, а государь-император этих профессоров слушался. Нынче все наоборот. Национальная модель демократии, то есть. И сбросила она, демократия эта, авторитетов, включая Колю, с корабля современности, нет им теперь места в выборном процессе.




Короче, после этой встречи все мне стало ясно. В том смысле, что Университет наш криминалу не товарищ, преступным элементам туда не пролезть, и все, что можно сделать, будет сделано там своими силами.




На этом я свои мысли о недокупленных еще дорогостоящих приборах отбросил и занялся менее прибыльными, но более спокойными делами.