Впервые слово «поребрик» во владимирском варианте толкования я услышал довольно поздно. Года в 23 или даже позднее. Причем я четко знал, что поребриком называется архитектурный элемент, характерный для нарышкинского барокко. Но вот весть, что на эту штуку можно сесть и играть при этом на гитаре, повергла меня в ступор.
Так что я потребовал объяснений. И, признаться, не сразу поверил этим самым объяснениям. Потом оказалось, что тут это вот все вот нормально. Тут, оказывается, так все говорят. Пришлось смириться. Но я не настоящий владимирец. Потому что поребрик у земли все равно бордюр.
В любой местности есть свои особые тайные слова и особенности произношения. Оканье выдает нижегородца и большинство волжан. Москвич тянет первый слог собственных имен. По особенностям применения ненормативной лексики я без труда узнаю ставропольца. А как говорят там, где я родился...
К трем годам я умел читать. Но беда была в том, что родился я в небольшом городке Ивановского края, где было принято костромское произношение. Почему? Тут надо разбираться историкам. Но факт. Это островок — во всей округе говорят иначе. А до Костромы несколько сот километров.
В городе моего рождения сильно окают и тянут последний слог. Там чашку называют бабайкой, а банку колбой. Качок на моей родине не культурист, а насос. Корона не царский прибамбас на плешь, а игра в прятки. И разница весьма существенна. Если сказать моей землячке «отдайся», то она просто подвинется. Но в других краях есть шанс заслуженно заработать в рыло.
А потом меня перевезли на ПМЖ во Владимирскую область. И в первом классе решили проверить технику чтения. До сих пор помню букварь цвета сахарной бумаги и текст про Гагарина.
Я был рекордсменом школы. Жаль, мой триумф никто не видел - класс лежал под столом. Учительница могла рыдать только одним глазом - вторым она следила за секундомером. Я прочитал много слов гораздо за сотню. Как умел. Но... Скоро будет сорок лет моему первому классу. А первая учительница и сегодня помнит мой чудный прононс. Ну мне-то казалось, что я классно говорю.
Говор - это хлеще карты стоматолога и особых примет в паспорте. Не меняйте прописку. Меняйте произношение.
Уже во время учебы в Иваново, довелось ехать с товарищами на московском поезде. От скуки стали клеиться к девчушкам в соседнем купе.
- Девчат, вы откуда?
- Да мы местные-е, мОсквички-и, кОренные-е.
- Девчонки, да вы, никак, с Вичуги?
- А как вы дОгадались-то?
Давно избавился от акцента, а урок запомнил. И с тех пор чутко слышу разницу в произношении. Кстати, во Владимире сильно якают.
Первую квартиру свою я снимал за «Зарей». Недолго. Бабулька, сдававшая мне угол, вышла со мной знакомиться, протирая руки передником и хитро щурясь: «Санта-Барбарой не интересуетесь?» Я не интересовался.
Прихожая была общая. Поэтому бабуля не любила моих поздних гостей. Она демонстративно и громко зевала (слышно было за стенкой) и громко сетовала: «Прозябаю я, прозябаю! Бабка Маня спать хочит! А вы, шаломберники, опять шалопутничать и блондиться будетя!» Шаломберники дули пиво и посмеивались над напускной бабусиной строгостью.
Иногда к бабуле приходили такие же «мухи» - играть по субботам после бани в лото. Одна из участниц действа все время сетовала: «Ой, потеряла, чем пыряла!» Я начинал приглядываться, чем же эта старушка может пырять. Но бабка и не стремилась искать утраченное. Только иногда кокетливо поправляла вставную челюсть. Я так и не узнал этой великой тайны.
В Курлово я усвоил, что садовая тачка может носить имя колышки.
В Кольчугино знакомый сварщик путал тяжи с протекцией, отчего рождалось дивное «он имеет протяжи». Позднее оказалось, что это слово бытует по всей губернии.
В Юрьев-Польском я услышал «мозготрясение» в смысле «сотрясения мозга».
«Давича», «зазря», «ихниий», «надысь», «испекёт», «сажу», «грыжовник», «лядящий», «агурец».
В глухой деревне водились «лягэськи» - тапки без задников, шлепанцы.
Под Судогдой в нескольких деревнях «бердо» ткацкого станка зовут «бедрами». «Я бедрами хлопаю, а оно не прибиваецца!»
Но приведенные выше примеры скорее моменты вымирания, полустертые возрастом. Впрочем, владимирца и молодого можно признать по пренебрежительному восклицанию в минуту сомнения «Да полно!» - в других местах я такого не слышал.
А вообще во Владимире современном сплавилось несколько архаичных диалектов с самых разных широт нашей родины. Но это, вероятно, черта нашего мобильного века - смешение неизбежно.
Друг как-то накопал чудную колыбельную:
Бабки спют и дедки спют,
Спит упитый дядьку.
Только я в углу не спю
И жую мотяпку.
И только в Киржаче прояснилось, что «мотяпкой» могут звать обыкновенный лапоть. А еще больше удивился, когда в каком-то словаре нашел указание «мотяпка - южнорусское».
А вообще к чему я тут все это рассказываю... Да просто все!
Просто поребрик - это тип декоративной кирпичной кладки, в которой ряд кирпичей укладывается под углом к поверхности стены (ребром наружу). Обычно высоко над окнами. В нижней части стены поребрики встречаются редко.
Я должен был удержаться от этой парфянской стрелы. Но не смог. Слаб человек. Что и говорить...
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
