Обвинение власти

«Меня обвиняют по 70-й статье: за пропаганду и агитацию, за клевету, направленную к ослаблению и свержению советского общественного и государственного строя. В доказательство этого обвинения здесь говорили о том, что я ненавижу Советскую власть.

Прежде всего я должен сказать: у меня нет родовых, семейных оснований враждебно относиться к Советской власти. Никто в моей семье – ни дед, ни отец – не пострадал от нее. Даже наоборот здесь вот говорили: отец - участник Отечественной войны, деда расстрелял Колчак. Так что родовых причин нет. Мое отношение к Советской власти сформировалось совсем другими причинами.

Руководители КПСС и Советского государства постоянно твердят, что их главная и единственная цель – благо советского народа. Для этого создано наше государство, для этого оно существует. И если тратятся миллиарды на вооружение, так нас к этому вынуждает агрессия империализма, вооружение нужно для защиты интересов нашей страны в разных уголках мира. Так нам говорит наше правительство, и мы должны этому верить. Но разве советский человек выбирает, что ему важнее – потратить миллиарды на Кубе или в Рязани? Где его интересы существеннее – в Ливане или во Владимире. Советский народ не знает и не может знать, во сколько тысяч жизней и во сколько миллиардов рублей обходится ему «защита советских интересов» в Анголе, во Вьетнаме, в Афганистане…Но при этом каждый из нас обязан любить Советскую власть – ведь она о нас "заботится".

Каким же способом обеспечивает Советское государство преданность себе своего народа? Террором внутри страны – с самого начал существования советской власти. Едва только кончилась гражданская война, Ленин пишет в записке Курскому (наркому юстиции) о том, что необходимо усилить террор; это во время перехода к мирному социалистическому строительству. Завоевав власть, большевики сразу начали гражданскую войну против своего народа, войну государства с народом: усилить террор! А что еще было делать? Ленин знал к чему он стремится, - надо было сохранить власть. Во время борьбы за власть партия много чего обещала: и бесплатное обеспечение детей школьников питанием, одеждой, обувью, учебниками, школьными принадлежностями; и освобождение женщин от работы в вечерние и ночные смены; и отпуск каждому рабочему не менее 30 рабочих дней… Эти обещания до сих пор не выполнены, их не помнят. А тогда? Ведь рабочие, крестьяне, солдаты, вернувшиеся с фронта, могли потребовать выполнения данных обещаний. Вот что родило идею террора; при чем теперь Ленину мало того уровня, который был до сих пор, - "усилить". Конечно, замаскировав войну против собственного народа лозунгом борьбы с какой-нибудь контрреволюцией; этот ленинский курс во внутренней политике советского государства сохраняется на протяжении всей его истории. Для этой же цели – для подавлении в зародыше возможного сопротивления народа – Сталин сочинил теорию обострения классовой борьбы по мере укрепления социализма. Теперь вот выдумали идеологическую борьбу. Всегда надо этой власти бороться с чем-нибудь, прикрывая любым ярлыком войну со своим народом, начатую Лениным.

Что такое сегодня эта 70-я статья, по которой меня судят? Эта статья нужна и используется для того, чтобы духовно поработить всякого и каждого, чтобы всех нас превратить в рабов. Любое высказанное независимое мнение – и ты уже государственный преступник по 70-й статье. Нет, мы не государственные преступники, мы – военнопленные. Когда-то с пленниками поступали иначе: их съедали. Позднее – обращали в рабов, заставляли работать на себя. Вот и мне приготовлены – истребительно-трудовые. Военнопленных ведь или расстреливают, либо держат в плену до конца войны.

Конечно, как всегда, здесь говорят, что меня судят не за мои убеждения, а за действия – за те произведения, которые я написал. Называя их антисоветскими и клеветническими, суд ни разу не привел ни одной строчки, ни сослался ни на одно положение, ни на один факт из этих работ. 14 томов "дела" у вас на столе – и ни одного факта, ни одной ссылки. Суду доказательств не нужно. Либо из нет, доказательств, либо вы не в состоянии оспорить мои произведения. "Клеветнические"? Где она, клевета? Я только одно покажу, что нет клеветы, нигде нет.

Вот статья "третье дано". Речь идет о внешней политике страны и о ее исторических корнях. Ленин еще в 18-м году определил цель нашей внешней политики как расширение социализма во Всемирной социалистической республике. Это не мы с соавтором придумали, это взято из ленинской работы. Советское правительство и партия все годы – и при Сталине, и при Хрущове, и при Брежневе – подчеркивают, что внешняя политика нашего государства – это ленинский курс, даже существует термин – «ленинская внешняя политика». А это есть политика расширения влияния системы социализма; это и говорится в статье "Третье дано".

В статье говорится о разрядке, анализируется отношение Советского Союза к разрядке международной напряженности. Это – термин и понятие брежневской эпохи; но сам Брежнев говорит, что нынешняя политика разрядки имеет корни в политике мирного сосуществования двух систем, капитализма и социализма, автором которой был Ленин. Ну так в чем же видел Ленин смысл мирного сосуществования? В том, что оно нужно нам, пока мы слабее империализма; а когда будем сильнее, то "набросим удавку ему на шею". К чему ведет этот ленинский тезис, что мы должны быть сильнее империализма? Он ведет к гонке вооружений, в наших условиях – к накоплению термо-ядерного оружия, в перспективе – к термоядерной войне и гибели всего человечества. Слава Богу, что ни Хрущеву, ни Брежневу не показалось пока, что мы сильнее империализма: не то следуя ленинским курсом, попытались бы "набросить удавку".

О книге "от Тарусы до Чуны" тоже спрашивали: с какой целью писал? В середине прошлого века в России в английское посольство пришел один человек, принес рукопись и просил, чтобы она была опубликована в Англии. Его тоже спросили (правда, не на следствии, а в посольстве), зачем он это делает, т.е., «с какой целью изготовил и распространяет». Он ответил так: "Я не хочу, чтобы такой гордый и независимый народ – англичане – думали, будто все в России согласны с мерзостями, которые у нас творятся". Вот таков же и мой ответ. Пусть весь мир знает, какие мерзости у нас творятся. И что не все их приемлют. Где там клевета, где неправда?! Что я не был в 75-м году арестован? Не держал голодовку почти два месяца? Меня не отправили, голодающего, в этап? Неправда это, что ли?!

Тут говорили, что в открытом письме академику Капице я пропагандирую террор. Что же имеется в виду? Лучше я просто прочту из письма: "…судьба…молодых людей, в том числе и Ваших учеников, зависит от Вашей сегодняшней позиции. Ситуация толкает молодежь к экстремизму…Расправа с А. Д. Сахаровым и другими нравственными оппозиционерами режиму при невмешательстве таких уважаемых людей, как Вы, в конце концов приведет к терроризму, и тогда все повторится сначала. И новый Кибальчич сделает выбор между наукой и пиротехникой в пользу последней".

Предостережение против терроризма трактуется как пропаганда его! Тут и сказать нечего; все другие обвинения такого же рода.

Кроме этих работ, в обвинение включены и мои черновики, черновые заметки. В нормальном человеческом общежитии даже и заглянуть в чужие черновики считается неприличным, а здесь они вошли в тома судебного дела. Следователь так объяснил мне: "Черновики позволяют заглянуть в вашу душу, Марченко. Вы писали их без оглядки".

Правда, на суде и на положения из черновика не ссылались; просто – "вменяется в вину". С черновиками проще всего, они ведь не опубликованы.

Но бывает, что и черновики публикуют. Это касается черновиков покойников. В них, значит, тем более можно и заглянуть, и увидеть душу автора. В одном из последних томов собрания сочинений В. И. Ленина есть специальный раздел "Подготовительные материалы" - т.е. черновики. При чем это записи последних лет, так сказать итог жизни и деятельности. Там есть такая запись: "Советская власть – говно…" Во всех городах, на улицах и в учреждениях мы видим чистовой лозунг того же автора: "Социализм есть Советская власть плюс электрификация". А в душе, стало быть, Владимир Ильич держал вот что: "Социализм есть говно плюс электрификация".

Вот что значит использовать черновики для того, чтобы читать в душе.

Впрочем, бесполезно защищаться здесь от конкретных обвинений: их нет. Никому из тех, кто меня судит, доказательства не нужны.

Мое поколение – когда нас арестовывают, мы знаем за что. За то, что мы не рабы.

Казалось бы, даже смешно такому огромному государству с такой сильной машиной массовой пропаганды, государству, которому принадлежит вся пресса, радио и телевидение, бороться с идеями вот таким способом – лагерями, тюрьмами. Но, значит, у коммунистической, у советской идеологии нет других аргументов.

Я свое отношение к Советской власти, к ее идеологии и политике не скрывал и не скрываю. Я не держу кукиш в кармане, говорил и говорю, что думаю, в этом смысле мое положение лучше, чем тех, кто меня судит. А где сказано, что я обязан любить тот государственный строй, который установлен в моей стране, его идеологию, его мероприятия? Но раз этот государственный строй считает, что единственный способ его сосуществования с такими, как я, это держать их за решеткой, - ну, тогда, значит, я буду вечно, до конца дней, за решеткой. Я буду ваш вечный арестант».