12 апреля 2018 года во Владимире появилась инициативная группа по организации и проведению общественных слушаний «О ситуации в государственном Владимиро-Суздальском музее-заповеднике». В нее вошли известные во Владимирской области общественники, учителя школ и преподаватели университетов, краеведы, деятели культуры, родители детей, обучающихся в Детском музейном центре Палат, детский омбудсмен. Всего в списке был 21 человек.
Практически сразу после обнародования списка некоторые члены инициативной группы неожиданно ощутили на себе тяжелый пресс российской государственной машины. Актер Владимир Лаптев и историк Андрей Тихонов были вынуждены выйти из борьбы за музей. По имеющимся данным, причина была в беспрецедентном давлении на их работодателей со стороны администрации Владимирской области.
Неприятные последствия произошли и с другими активистами. Не вышла из рядов инициативной группы, но была вынуждена оставить место работы Татьяна Гребнева - заведующая художественно-постановочной частью вокально-хореографического ансамбля «Русь», отдавшая коллективу 19 лет своей жизни. По ее словам, в конце апреля работодатель неожиданно установил ей новые условия труда — такие, что мастеру ничего другого не оставалось, как написать заявление по собственному.
Зебра ТВ встретилась и побеседовала с Татьяной Гребневой в ее мастерской на Большой Нижегородской. В интервью она рассказала о своем творчестве, о дружбе с Владимиро-Суздальским музеем-заповедником, о боли за его нынешнюю судьбу, о причинах, которые побудили ее вступить в группу «друзей музея», и о своем вынужденном уходе из «Руси».
ИЗ ОФИЦИАЛЬНОЙ БИОГРАФИИ
Татьяна Гребнева родилась в 1965 году в Красноярске. Жила в Кольчугино, Днепропетровске и Москве. Во Владимир переехала в 1985 году. Окончила Московское художественно-промышленное училище имени М.И.Калинина и Московское высшее художественно-промышленное училище (бывшее Строгановское) по специальности «Художник декоративного искусства».
Гребнева - член Союза художников России, автор ряда выставок, лауреат многочисленных премий, дипломант различных конкурсов. Мастер работает в различных текстильных техниках: гобеленовое ремизное ткачество, текстильная пластика, роспись ткани, шелкография, проектирует и исполняет авторские и театральные костюмы, сценические декорации.
Произведения художника хранятся в фондах Владимиро-Суздальского музея-заповедника, в областном Центре изобразительного искусства, Владимирской филармонии, Областном драматическом театре, Областном колледже культуры и искусства, в мэрии города Эрлангена, а также в частных коллекциях в России и за рубежом.
НА ХУДГРАФЕ
Много лет Татьяна Гребнева работала на «худграфе» Владимирского Пединститута — обучала студентов секретам декоративных тканей, использованию текстиля в интерьере, созданию гобеленов, сценических костюмов, росписи тканей.
«Это, наверное, самое лучшее время было — молодой задор. Я сама приехала еще молодая, энергичная вся. Мне хотелось это все выбросить в народ, отдать. Меня полюбили, за мной ходили. Мы на пустом месте это все рождали. Это было особое состояние. Даже коллеги мои, понаблюдав, сказали год спустя: с вашим приходом вы растрясли это болото, смогли внести глоток воздуха, студенты — у них глаза горят. Многие, кто учился у меня и кто звонит, говорят: вы знаете, в последний момент учебы все надоедает и если бы не вы — бросили бы.
Это все закончилось. Сначала у меня отняли все декоративное искусство, оставив дизайн. Потом нагрузили лекционными часами. В один прекрасный момент в сентябре приходишь на занятие и понимаешь, что что-то перепутал: аудитория свободная, студентов нет. Идешь на кафедру, разговариваешь с заведующей. Мне бумажку дают: переводим вас на 0,18 ставки и у вас вечерники. Я поняла, что меня задвинули ниже плинтуса и через два дня я принесла заявление по собственному. Это было в 2013 году», - говорит Татьяна Гребнева.
В АНСАМБЛЕ «РУСЬ»
С 1999 года Гребнева стала заведовать художественно-постановочной частью ансамбля «Русь».
Эти задники использовались для двух больших программ - «Купальская ночь» и «Русское Рождество», с которой коллектив до сих пор ездит в Европу. Они по всему миру объездили и по всей России. Эти задники до сих пор работают, они в великолепном состоянии.
Кроме этого, работала над костюмами и бутафорией — очень много всяких предметов, элементов, которые работают на сцене и дают общую атмосферу», - вспоминает Гребнева.
ОТ НАЛИЧНИКОВ ДО КОСТЮМОВ
В последние годы Татьяна Гребнева активно сотрудничает с гостиничным комплексом «Русская деревня» и с владимирским Дворцом творчества юных.
«В «Русской деревне» - там очень много сделано по моим эскизам, по моим проектам. Много сделано мной. Это касается резьбы по дереву, металла — ковки. Все наличники старого здания, плюс новые интерьеры, их оформление. Текстиль я делаю сама. Во дворце творчества юных — там два музея. Реконструировали музей «Русская светелка», создали новый интерьер, пополнили старые коллекции, создали уникальное пространство. Теперь любо-дорого туда прийти. Был создан второй музей - «Мир сказки». Из комнаты сказки мы сделали музей, получили статус. Привлекли реставраторов-студентов, отреставрировали 4 зала из 9. То, что в свое время недоделали. Это был конец 80-х годов, конец эпохи, с таким размахом было все сделано. Французов, Бахвалов, Нилов там работали. Они молодые были, у них у всех были маленькие дети. Им дали там заказ, они, конечно, все окунулись в сказки, проектировали, рисовали. В итоге получилось место редкое и уникальное. Сейчас на этой базе много всего развивается. Я дополнила это новыми декорациями, новыми куклами, новыми арт-объектами. И продолжаем работать с ними в этом направлении.
Недавно в Александрове открылась моя выставка «Модный приговор от Татьяны Гребневой». Там тема костюмов и немного интерьерных текстильных вещей. Моя детская мечта — создание уникального авторского костюма, помимо сценического. Моя давняя мечта, чтобы тема русского костюма как-то трансформировалась в наш современный быт, чтобы женщины носили не импортный ширпотреб, а как-то украшали свой облик хотя бы элементами национальными. Как-то за последние годы стала я популярна как художник по костюмам. Последнее, что я делала — это вещи для «Владимирских рожечников». И я считаю, что очень удачные вещи получились. Я дружу давно, и множество костюмов нашила для ансамбля "Росинка"», - рассказывает художница.
ДРУЖБА С МУЗЕЕМ-ЗАПОВЕДНИКОМ
Многолетняя дружба связывает Татьяну Гребневу с Владимиро-Суздальским музеем-заповедником и Алисой Аксеновой. С середины 1990-х годов посетителей комплекса «Палаты» во Владимире на лестнице между первым и вторым этажами встречала масштабная работа художницы, название которой дали строки Николая Рубцова: «Россия, Русь, храни себя, храни». Этот гобелен создавался в 1991-1993 годах как дипломная работа, он особенно дорог автору и был очень любим владимирцами.
После реновации, затеянной новым генеральным директором ВСМЗ, работа была снята и исчезла в неизвестном направлении.
«Гобелен «Россия, Русь, храни себя, храни» - уникальная работа. Я ее делала, находясь в декретном отпуске два года, здесь, во Владимире. Два младенца на руках было, тяжелое время для страны было и параллельно эта работа шла. Во время защиты рукоплескали, старейшие преподаватели «Строгановки» благодарили меня. Они говорили: благо, что есть герои в молодом поколении, которые берутся за эти темы и решают такие серьезные задачи.
Эту работу сразу же после большого всероссийского конкурса, где она получила первую специальную премию, хотело купить Министерство образования, Дворянское собрание в Москве. Но ни те, ни те не смогли. Вообще, я делала ее для интерьеров строящейся гостиницы «Золотое кольцо» во Владимире. Но к моменту создания гобелена все деньги были потрачены...
А Алису Аксенову я неоднократно называла моей королевой — и в прямом, и в переносном смысле. Шпалерное искусство, все-таки элитарный вид деятельности. Во все времена заказать такие предметы могли очень богатые люди — короли, церковь. Алиса Ивановна с подачи искусствоведа Марии Шлыковой оценила эту работу. Они ее с большими трудами выкупили — это была середина 90-х, в стране была девальвация. Но они поняли, что тема ее, формат, колорит, энергия идеально подходят для фойе Палат, которые тогда открывали.
Потом мне рассказали, как эта работа боролась с московскими гобеленами. Москвичи как прознали, что через Министерство будет закупаться работа автора местного — тут же стали предлагать свои работы. Я и не знала про это...
Потом дружба продолжилась, появилось желание сделать третий этаж здания. Алиса Аксенова увидела мою работу «Снег в городе» на выставке в 1997 году в Доме фольклора. После этой выставки мне сказали писать заявление в Союз художников. А Алиса Ивановна пригласила меня в Палаты посмотреть, как он там будет смотреться. Привезли, поставили. Поняли, что вещь не подходит, она потерялась там. Я говорю: - Алиса Ивановна, есть вариант. Мы можем затеять большой проект и в течение года сделать полное оформление зала. Она согласилась. Я сделал эскизы, согласовали и началась работа — 1,5 года. Эти гобелены в диванном зале на третьем этаже, где «Снег в городе», где Дмитриевский собор, Покрова на Нерли, «Колокола», в 2005 году были отмечены дипломом Российской Академии художеств...
Недавно я попыталась узнать, что с работами. Большой гобелен демонтировали. Про гобелены на третьем этаже я услышала, что на них выносили строительный мусор. С трудом в это верится... Если это действительно так — то это кощунство. По всей вероятности, они где-то в запасниках. Как это будет храниться? Никому это не нужно сейчас. Никто восстанавливать их на свое место не будет. Я заболела, когда узнала, что сняли «Россия, Русь». Несколько месяцев болела», - делится воспоминаниями Татьяна Гребнева.
О СИТУАЦИИ В МУЗЕЕ
Татьяна Гребнева говорит, что когда ей предложили войти в инициативную группу по организации и проведению общественных слушаний, она не раздумывала ни минуты. Происходящее в музее после прихода Игоря Конышева и его команды художница расценивает как целенаправленное планомерное уничтожение всего, что создавали много лет во Владимире, что любили и чем гордились.
«Я долго не раздумывала. Музей для меня был родным домом, его сотрудники — искусствоведы, замдиректора — это были родные люди. Мы всегда общались, встречались, обменивались впечатлениями, с удовольствием ходила на выставки, я приводила туда друзей, гостей отовсюду. Последние два года я туда не хожу.
Однозначно я считаю, что это неправильный курс — уничтожить то, что было сделано до тебя. Тот, кто ценит, любит свою страну, свою историю, свою землю - он в первую очередь должен впитать то ценное, то лучшее, что сделано до тебя, и бережно это сохранить, очень грамотно вывести на новый уровень, тонко оформить в современные рамки.
Легче всего сбросить все. Это революция по сути — кровавая, не кровавая. Такое ощущение, что у нас сейчас военные действия происходят. Пришел человек чужой. Я тоже когда-то чужая приехала во Владимир. Но я полюбила его, вросла в него. Все, что историческое, прекрасное в городе есть — все стало мотивами для моего творчества. А здесь все происходит по-другому: под красивым лозунгом обновления что происходит? Реновация — слово меня заинтересовало. Я решила повнимательнее к нему отнестись. Это сохранение конструкции с изменением функции. Это меня очень крепко напугало. Детский центр нам уже не нужен — не годится такая функция. Выставочный зал белый, просторный, классический нам не нужен — нам нужна черная капсула, в которой живопись смотреть невозможно. Это годится для ювелирных изделий. Но для живописи, которая требует первого впечатления издалека, а потом вплотную мы начинаем разглядывать детали — этого в черноте невозможно увидеть.
Да, есть приверженцы европейской тенденции во всем, но я считаю, что древнерусский Владимир — он сам по себе очень ценен. Это нужно сохранять, это нужно беречь. И нельзя так огульно все менять», - с горечью говорит Татьяна Гребнева.
ВЫХОД ИЗ «РУСИ»
Желание Гребневой попытаться спасти музей от реноваций Игоря Конышева закончилось сначала неприятным разговором с руководством ансамбля «Русь», а затем, говорит художник, ее фактически вынудили коллектив покинуть.
«Буквально сразу же начались тревожные звонки. Начали тут же нас потряхивать, прозванивать, выяснять причины: зачем нам это нужно, что мы хотим, какие у нас цели и задачи. Звонили сверху в Союз художников — председатель мне звонил, говорил, что такой разговор был у него. Звонили, очевидно, в филармонию. Из ансамбля «Русь» мне уже позвонили и попросили, чтобы я не ввязывала весь коллектив во все это мероприятие. Раз уж я одна имею желание бороться — пусть я одна и остаюсь.
Буквально через неделю после этого звонка был следующий звонок. Было абсолютно четко высказано пожелание, чтобы я написала заявление по собственному желанию. Были предложены условия, правда. Они неожиданно вспомнили, что я числюсь заведующим постановочной частью, а это чисто техническая деятельность - то есть я должна присутствовать при коллективе, я должна ездить на все концерты. Они знали, что я на это не пойду, это не моя деятельность — ездить на все концерты. Меня брали как художника — но это все на словах...
Но я не намерена выходить из инициативной группы. У меня бабушка революционерка. Первая женщина-революционерка в Сибири, в Красноярске. Я ее часто вспоминаю, когда мне тяжело», - говорит Татьяна Гребнева.
«ЛЮДИ ПРИШЛИ РЕШАТЬ СВОИ ПРОБЛЕМЫ»
Происходящее в музее-заповеднике, реакция властей на инициативу активистов, переживающих за ВСМЗ, по мнению Гребневой, это только несколько тревожных реалий и тенденций, которые все явственнее видны в культурной жизни Владимирской области.
«В последние годы мне непонятно, что происходит у нас с культурой в области. Приходят люди, которые страшно далеки от культуры. Приходят менеджеры, приходят экономисты, приходят кто угодно, только не те, которые через свою профессию, через свою жизнь вкусили все это. Люди пришли решать свои проблемы, и в первую очередь финансовые проблемы. Такое ощущение. Несколько лет подряд чувствую этот дискомфорт... Приходят люди, с которыми очень сложно контактировать. Мне очень грустно, что мы многое теряем. К искусству относятся как к сувенирной деятельности. А это совершенно разные вещи. Сувенирка — то, что на базарах продают — это одно. Нас, художников, стали гонять на Георгиевскую, чтобы развлекать людей: встань с этюдником, порисуй. Что это такое, куда это годится? Это хорошо меня не загонишь с ткацким станком, а нашим приходилось выходить, чтобы как-то отреагировать на давление администрации. Они не понимают, что такое искусство, тем более высокое. Они понимают — ценник вот стоит.
Возможно, это общая ситуация в стране. Нет сейчас таких людей, как Солженицын, как Лихачев, могучих, мощных, которым все нипочем, к которым прислушивались бы, которые авторитеты стопроцентные», - констатирует Татьяна Гребнева.
