Митрополит Тихон о реституции: «Мы считаем, что дело у нас пойдет лучше по восстановлению Успенского собора»

«Успенский собор был передан церкви в 1944 году, когда потеплели отношения Русской православной церкви с Советским государством. Тогда был архиепископ Онисим Фестинатов. Георгиевский придел тоже был передан. Забыли только про колокольню. Когда Успенский собор был передан музею-заповеднику, точно неизвестно. Было решено совместно использовать: музей будет проводить экскурсии, а Владимирская епархия — богослужения.

За эти годы на соборе 15 раз проводились реставрационные работы. Основные укрепления стен, ремонт вентиляционных систем, реставрация росписей была за счет средств Московской патриархии в 1950-53 годах. Потом в 70-х годах была масштабная реставрация за счет Федерального бюджета. Средства самого прихода задействованы были несколько раз. Последнее время музей-заповедник при Светлане Мельниковой вкладывал: в 2019-20 годах была реставрация наружных дверей, белокаменных крылец, установка нового светового оборудования для подсветки фресок Андрея Рублева и Даниила Черного. То есть забота проявлялась. На колокольне 75 лет работы не велись.

Еще Владыка Евлогий обращался в Росимущество по поводу реституции храма. Была намечена передача 12 объектов, в том числе Золотые Ворота и Успенский собор, Спасо-Евфимиевский монастырь в Суздале. Но, тогда вмешалось Министерство культуры и мы вместе с музеем-заповедником создали согласительную комиссию и эти передачи были отсрочены. Тогда мы договорились со Светланой Мельниковой, что объекты будут передаваться частично».

«Почему церковь старается вернуть имущество? Потому что это церковное имущество. В свое время Советской властью оно было незаконно отобрано. Сейчас оно стоит на балансе Росимущества, поэтому мы должны подаем заявку. В заявке мы должны доказать, что это именно церковное сооружение, что оно было создано для церковных целей. Успенский собор, естественно, не создавался как музей...

Я не один управляю епархией. У нас коллегиальное управление. Мы советуемся, есть у нас архиерейский совет митрополии, у нас есть епархиальный совет. Собираемся, решаем вопросы и проблемы. Когда встал вопрос о возвращении объектов, мы наметили список памятников, которые мы намерены просить. Никто нас не гонит, никто нас не заставляет. Просто это кафедральный собор и мы считаем, что дело у нас пойдет лучше по восстановлению собора. Потому что у нас есть люди, которые неравнодушные, которые хотят, чтобы он был восстановлен. Когда дело касается государственных служб — скорость уменьшается, потому что много нужно пройти много инстанций. Мы обращаемся в Минкульт, а Минкульт работает с Патриархией и поэтому они должны сначала согласовать с Патриархом: выделять деньги нам или не выделять. Поэтому мы здесь, как местные патриоты, мы думаем, что у нас лучше дело пойдет.

Если делать комплексно, сразу все здание — это огромные деньги на проект, это согласования, нужно искать бригады для камня, для фресок, для позолоты.

У нас есть храм Покрова на Нерли. Пытаемся сейчас сделать проект благоустройства, потому что там весной и осенью нельзя подойти. Но, не можем уже несколько лет согласовать, все время у нас какие-то недопонимания с Минкультом. А здесь, я думаю, если будет доброе расположение и Госинспекция разрешит нам локальные ремонтные работы — то все получится. Взять, например, купола. Это, конечно, тоже дорого, но если нам согласуют локальный проект восстановление позолоты — то это будет нам по силам. Это все решаемо. Когда начинаешь шевелиться, что-то делать — обязательно находятся благодетели, неравнодушные люди...

Если безответственно относиться и доводить до такого состояния, когда все облезлое — то вы можете меня спросить: для чего ты взял этот кафедральный собор, для сего сидишь там среди грязи, плесени и хлама? Я же тоже гражданин России и мне тоже хочется, чтобы наше древнее белокаменное зодчество выглядело соответственно. Приезжают люди с разных стран и смотрят. Это же лицо наше, это наша культура».

«В ближайшее время мы хотим восстановить подсветку Успенского собора. Поскольку это дело дорогое, взялся оплатить проект один из благодетелей. Подсветка была - она просто пришла в негодность. Поэтому планируется восстановить ее по старым точкам. Мы будем искать: кто сможет оплатить, потому что там одних только маленьких прожекторов нужно на 5,5 миллиона рублей. Это дело времени, но мы обязательно будем делать.

Там ограда запланирована под ремонт. Сейчас мы договариваемся с Госинспекцией по охране объектов культурного наследия, нам разрешили локальный проект сделать именно на эту стенку. Там одна из башенок у западного входа покосилась, ее подперли угольниками металлическими — ее будем восстанавливать, проект дорогой — 280 тысяч рублей. Но мы на днях будем заказывать его. Башенку разберем и восстановим в прежнем виде...

На колокольне планируем вместо фанеры стекла поставить и противоаварийные работы провести».

«Я сразу хочу сказать, что если поменяется собственник — это не повлияет на отношения музея и епархии. На собственника возлагается ответственность за внутреннее и внешнее состояние памятника. Мы недавно перезаключили договор с музеем о совместном использовании. Пролонгировали этот договор. Он отменяться не будет, мы будем сотрудничать с музеем. Так это и в других регионах. У них останется время для экскурсий, они продолжат продавать билеты. Поэтому у нас никаких столкновений на этой почве нет. Сейчас музей попросил, чтобы мы чуть попозже начинали вечерние богослужения. Конечно, это не очень удобно для нас: вчера, например, мы закончили уже в десятом часу богослужение, а народу вечером добираться домой трудно...

Уже десятки идет сотрудничество, все отработано почти. Мы пользуемся теплом, водой, вместе счета закрываем, которые приходят. Нет смысла что-то менять. Есть неудобства, которые для нас общие — это отсутствие стоянок у собора. Это сильно негативно влияет на посещаемость. Раньше на Соборной останавливались автобусы, теперь они проезжают мимо. Это убыток не только для церкви и музея, это убыток для города. Он становится менее привлекательным для туристов и паломников».

«Никаких отрицательных сигналов от музея-заповедника мы не получали. Я думаю, что ему не очень хочется отдавать. Думаю, что он негативно на это смотрит. Хорошо быть собственником. Но все-таки это имущество церкви. По реституции мы имеем право подать заявку. Музей не очень будет заинтересован, но историческая правда должна быть восстановлена. И, во всяком случае, патриархия поощряет нас на то, чтобы это имущество возвращать и ответственно относиться к сохранению этого памятника.

Сейчас у нас запланированы с ним несколько встреч: мы его пригласили на Княгининские чтения. И он нас приглашает на музейное мероприятие. Какие-то контакты есть, не так часто, конечно, как мы с Мельниковой встречались. С ней встречались мы чаще, она активный человек, то выставка, то мероприятие».

«Если Спасо-Евфимиевский монастырь в Суздале — там много помещений пустующих и монахи вполне могли бы жить там и служить. Но, видите, тоже есть какие-то препятствия, у музея там какая-то сокровищница, ценные вещи.

Золотые Ворота мы не рассматриваем даже в ближайшей перспективе. Там подниматься высоко, у нас контингент в основном пожилой. Памятник требует большой реставрации. Мэр Владимира говорит, что нужно оттуда дорогу убирать, потому что объект сильно разрушается. Все понимают их ценность, значимость. Поэтому мы не рассматриваем их возвращения.

А то, что нам жизненно необходимо, например, Георгиевский собор в Гусь-Хрустальном — на то мы уже подали заявки. В Гусе возникают проблемы с переселением этой экспозиции хрусталя. Это тоже ценно и важно. Местная администрация все время ищет какие-то варианты. Я даже ездил сам, смотрел. Везде, конечно, большие вложения. Появятся деньги — будем делать, а нет — ну, никто не собирается конфликтовать, враждовать. Мы живем в одной стране, одно дело делаем, для одного и того же народа. Поэтому неправильно было, из-за этого возникали какие-то серьезные конфликты, я думаю».