«Ничего, кроме смеха, заявление МЧС у меня не вызывает»

22 октября редакция Зебра ТВ получила официальный запрос от управления МЧС по Владимирской области, подписанный генерал-майором внутренней службы Владимиром Белозеровым.

Руководство «тревожного» ведомства запрашивает у редакции данные лица, производившего фотосъемку на заброшенной спасателями базе МЧС в поселке Сокол Суздальского района Владимирской области. МЧС предупреждает о возможности наступления для «фотографа» административной или уголовной ответственности в связи с проникновением на частную территорию (государственную собственность).

Напомним, 17 октября Зебра ТВ опубликовала материал «МЧС согласовывает передачу брошенных новостроек в поселке Сокол», в котором использованы фотоматериалы, свидетельствующие о разрушении и запущенности новых зданий центра МЧС. Также на фотографиях зафиксированы «ничейные» жилые дома, построенные и брошенные, судя по всему, в одно время с базой спасателей, доступ в которые открыт для всех желающих.

Отметим, что на протяжении всего времени, пока редакция пыталась найти собственников брошенных зданий учебного центра спасателей, в управлении МЧС по Владимирской области настойчиво поясняли, что местное МЧС не имеет никакого отношения ни к деятельности съехавшего из Сокола учебного центра, ни к строительству, содержанию или охране базы. «Мы осуществляем общее наблюдение» - такая формулировка предлагалась редакции для публикации.

На все официальные запрос Зебра ТВ ответили только в федеральном МЧС, пояснив, что в настоящее время обсуждается вопрос передачи пустующих строений учебного центра спасателей на баланс администрации Владимирской области и Боголюбовского муниципального образования.

В связи с реакцией регионального управления МЧС, которое решило наказать человека, зафиксировавшего брошенную базу спасателей, редакция Зебра ТВ получила согласие на разглашение информации у автора фотографий - депутата Камешковского районного Совета Дмитрия Бутрякова - и записала его комментарий и оценки действий государственной структуры.

Расскажите, когда вы с этой историей столкнулись, как попали в это место, когда это было, при каких обстоятельствах, с кем вы были и почему посчитали нужным обратить на это внимание?

В рамках предвыборной кампании в Законодательное Собрание Владимирской области VII созыва я как кандидат в депутаты от партии «Народ против коррупции» собирал подписи избирателей. Я шел по округу №6, в который объединены территории Суздальского и Камешковского районов.

У меня есть знакомые, которых я попросил помочь мне со сбором подписей в Соколе. И в процессе сбора подписей ездил туда, знакомился с населением. И мне донесли боль этого поселка — историю с этой заброшенной базой МЧС. Вообще, я хочу сказать, что в Соколе живут очень приличные люди, потому что если бы эта история произошла на территории другого района, не буду говорить какого, там уже и кирпичи бы начали расковыривать. А на фотографиях видно, что внутри зданий и холодильник стоят, и парты, и столы, и стулья. Мы начали выяснять, что происходит. И выяснилось, что люди очень переживали за то, что это было построено, что были вложены государственные деньги, и что это так бездарно разваливается. Это был крик их души.

Так как все эти объекты находятся на территории сквера, то днем, когда мы там были, мамочки гуляли в нем с колясками, проходили люди. То есть, по большому счету, эта территория — парк Сокола. И народ видит, как разрушаются эти объекты. И это была их живая боль — разговор тогда как раз шел о «пенсионной реформе» в связи с заявлением о недостатке средств в бюджете. А тут просто миллионы разворовывают, хуже того, они просто пропадают из-за того, что эти здания не законсервированы, можно сказать, брошены.

И второй момент, который очень беспокоит жителей — это жилые дома. Вы видели, что там порядка 18 квартир, которые простаивают, а здания ветшают. У нас очереди есть — и среди многодетных, и среди других групп населения. И эти дома, я думаю, сейчас постигнет такая же участь, как и базу МЧС, если мы сейчас что-то не изменим.

Основная просьба людей была — вмешаться в этот процесс, чтобы этот объект взяли под контроль, а еще лучше — чтобы передали под какие-то социальные нужды. Потому что на территории этого парка находится детская школа — прямо между штабом и основным корпусом. Это детская школа искусств, на крыше которой растут деревья. Окна в этой школе деревянные, все проклеенные, протыканные. У нас лозунги, что «все лучшее — детям», а новое здание, которое и года не эксплуатировали, просто разрушается.

Школа искусств поселка Сокол Суздальского района

Это была просьба людей - разобраться, вникнуть и как-то посодействовать тому, чтобы здания были под контролем. В том числе и потому что там детей много — не дай бог, еще как-то несчастный случай произойдет. Все понимают, что их нужно передать под социальные объекты или продать. А может быть, приспособить под базу Юнармии, потому что ехать до областного центра недалеко, место хорошее. Может быть, летние лагеря там делать, потому что я тоже знаю, что проблема есть с летними патриотическими лагерями — чем не база для летнего отдыха? То есть, хоть что-то, чтобы это не разрушалось.

В каком состоянии это было, когда вы попали туда впервые? Насколько территория и здания были доступны для попадания внутрь? Может ли идти речь о незаконном доступе на чью-то частную территорию?

Я считаю, что это бред, потому что, во-первых, там забора нет. У бетонного забора, который стоит со стороны дороги, несколько секций просто упало — можно заходить внутрь прямо по ним. Со стороны самого поселка — доступ свободный, там в принципе ограждения нет, и любой может там гулять, что, собственно, местные и делают — мамочки с колясками, жители с собаками. То есть, я уже сказал, что это парк Сокола.

А что касается основных въездных ворот, на которых раньше стояли приводы (которые, я думаю, мародерами были откручены), они завязаны обычным проводом. Любой может развязать этот провод и проникнуть на территорию этой базы, которая сейчас выставляется чуть ли не как режимный объект. Заехать можно на автомобиле любого масштаба, вплоть до длинномерной фуры.

Поэтому никаких вопросов с доступом нет. Что касается самих зданий, то в некоторых из них просто открыты настежь окна, в некоторых - открыты двери. То есть, зайти в эти здания можно, не прикладывая каких-то усилий, не надо ничего проворачивать, откручивать, ломать. Любой может это сделать — и лазит народ, и дети там играют.

Вы видели какую-то охрану? Вас кто-то прогонял оттуда?

Мы были там в дневное время около трех часов с журналистом «Владимирских новостей» Андреем Травниковым. Я ему когда рассказал эту историю, он не поверил. Да я и сам не ожидал, если честно, одно дело услышать, а другое — увидеть это своими глазами. И Травников получил официальное журналистское задание — то есть, у него были соответствующие документы. Он был в шоке, когда мы все это проходили, разговаривали с людьми, которые там живут и уже воспринимают это спокойно.

Мы массу историй услышали. Кто-то говорит, что эту базу бросили из-за того, что среди сотрудников выявился факт мошенничества — якобы руководство этой базы получало премии, а остальные не получали ничего. И когда один из сотрудников каким-то макаром умудрился раздобыть выписку из банка о том, что деньги для выдачи премий перечислялись, и принес ее на совещание — базу в течение нескольких дней закрыли и передислоцировали. Это основная версия из тех, что там ходят о том, почему эту базу вот там быстро бросили. Никаких проблем с доступом — каких-то предупреждающих табличек, видеонаблюдения, которое там было смонтировано, на некоторых зданиях еще камеры болтаются.

А что касается в целом этой ситуации, для меня непонятно как раз, почему она не законсервирована. База с видеонаблюдением, она находится в поселке, а не где-то в глуши. Мне кажется, что для того, чтобы ее качественно охранять, необходимо активное видеонаблюдение, несколько ламп ночного освещения и один оператор или договор с ЧОПом. Потому что я, конечно, все понимаю: собрались, уехали, передислоцировались. Но бросить это все на растерзание — с документами, с мебелью, со всем оборудованием — это, как минимум, халатность.

Даже если предположить, что денег на охрану и на установку решеток на первых этажах не было. Но уехать, и все это просто разморозить... Ведь сейчас объект нужно полностью реконструировать, так как на фотографиях видно, что все полы подняты, вся плитка в санузлах вырвана. И все это случилось потому, что не слили систему отопления, не заменили теплоноситель с воды на тосол — и теперь это все испорчено. И теперь это здание заново, конечно, строить не нужно, но примерно 30% тех средств, которые в него были вложены буквально 3-4 года назад, нужно заново вкладывать для того, чтобы все это разобрать, утилизировать и отремонтировать.

Что произошло со строительной компанией, которая это строила, вы не знаете?

Нет, не в курсе.

То есть, вы не считаете, что допустили какие-то нарушения, а, напротив, считаете необходимым акцентировать внимание на этой проблеме?

Когда вы мне позвонили и сказали о запросе, ничего, кроме смеха, это заявление МЧС у меня не вызвало. То есть, вместо того чтобы передать этот объект на социальные нужды, на благо области, они не придумали ничего лучше, как начать искать того, кто все это дело сфотографировал. Кто все это дело вывел в публичную плоскость. Но, к сожалению, я уже не в первый раз встречаюсь с подобными методами работы. У нас почему-то системы работы государственных и муниципальных органов во многом схожи. А шаблоны работы МЧС напоминают шаблоны работы администрации того района, где я являюсь депутатом. В чем это заключается? Да вместо того, чтобы решать проблему, мы начинаем искать тех, кто ее поднял на повестку дня, и пытаться их наказать.

Как по мне, так это полностью противоречит тому, что говорит президент Российской Федерации, который как раз, наоборот, призывает к открытости и гласности. И я не раз слышал о том, что надо поднимать острые темы, придавать их огласке.

Вы недавно опять были на брошенной базе, буквально на следующий день после нашей публикации. Там что-то изменилось?

Да, мы были там как раз неделю назад, и тоже как раз с Андреем Травниковым, когда ехали в Камешково. Когда мы прогуливались вокруг, то с радостью для себя обнаружили, что разбитые окна заделали фанерками — прямо в рамы там закрутили саморезы. Хотя при наличии отвертки, эти 6-7 саморезов, конечно, можно открутить. Двери мы не дергали — не знаю, в каком они состоянии.

А потом мы зашли в открытую разбитую теплицу и стояли обсуждали, потому что визуально было видно, что с момента нашего последнего визита оттуда что-то вынесли. Земля была перекопана и было понятно, что что-то оттуда унесли. Я пытался найти фотографии, чтобы посмотреть и вспомнить, что же тут все-таки было. И тут с правой стороны к нам подошли два сотрудника МЧС, которые радостно сказали, что мы попались. Мы представились, они посмотрели как мы одеты, что у нас с собой специальное оборудование было, и поняли, что мы, наверное, не преступники. Но, тем не менее, после того, как они связались с руководством, им сначала предложили вызвать участкового. Но они, видимо, еще раз подумали и решили, что участкового, наверное, вызовут зря и приехал сотрудник из областного штаба, который хоть и сказал, что эта база имеет к МЧС опосредованное отношение, но всеми возможными силами и средствами они стараются ее охранять.

Я, конечно, считаю, что это не дело, потому что мы задали вопрос двум сотрудникам, которые без каких-либо спецсредств, без дубинок, без травматического оружия бегают вокруг этих зданий. Это, конечно, полумера, потому что, как по мне, так могут пострадать и сотрудники, если ночью, допустим, какой-то преступник полезет за холодильником и окажет сопротивление попытавшемуся его остановить МЧСовцу, то не знаю, чем закончится вся эта история. И полномочий у них нет — это такая, знаете, попытка.

Мы сотрудникам МЧС показали заброшенные дома — они не знали о них, которые до сих пор открыты. Мы подошли вместе к первому попавшемуся дому — окно настежь открыто. И показали, что и эти дома еще надо закрыть — то есть, не надо прикручивать там никакие деревянные фанерки, а можно взять ключ от двери, открыть дверь и закрыть окно изнутри, потому что они просто открыты.

Сквозь окна этих новых коттеджей видно, что частично они уже разграблены. Там частично нет батарей, нет газовых котлов. То есть, те вещи, которые можно вытащить через окно, их вытащили. Видно, например, что в одном из домов откручена газовая плита, но так как она таких габаритов, что не проходит в окно, ее пока не забрали. Но если это в таком виде простоит еще полгода, то газовые плиты из этих домов тоже найдут своих «хозяев».

Почему вы обратились в средства массовой информации, а не в МЧС или куда-то еще?

Во-первых, считаю, что это самый эффективный способ, к сожалению, решения какого бы то ни было вопроса. Потому что за годы своей депутатской работы объективно могу сказать, что бесполезно писать заявление. Это, во-первых, месяц ждать, а во-вторых, в итоге приходит отписка, после которой надо писать новое заявление. В-третьих, у меня нет помощников, которые бы всю эту бюрократию разводили. Поэтому я считаю, что самый эффективный способ для того, чтобы навести порядок — это, конечно же, средства массовой информации. Чтобы соответствующие структуры обратили на это внимание и взяли объект под контроль. Что мы с вами сейчас и видим. То есть, в следующий приезд уже была охрана, а, значит, мы видим, что какая-то реакция пошла. А я думаю, что если бы я в частном порядке постарался до руководства МЧС достучаться, вряд ли это бы получилось, а даже если бы и достучался, вряд ли это там сейчас все уже бы охранялось.