Пока мы снимаем сериал о гибели ВТЗ, от когда-то самого крупного предприятия Владимирской области осталась лишь проходная. Практически все производственные здания, кроме «Мегаторга», снесены под строительство жилого комплекса «Октябрьский». У развалин ВТЗ красуются перед продажей китайские и белорусские тракторы. Но тайна случившегося с владимирским тракторным брендом остается нераскрытой.
Развал ВТЗ у многих владимирцев связан с мифом о «руке Америки». Считается, что завод был закрыт из-за вмешательства людей, аффилированных с США. Именно этому мифу мы и посвятили пятый эпизод, пытаясь восстановить более-менее объективную картину случившегося.
Во-первых, американские производители сельскохозяйственной техники в 90-е не обращали большого внимания на РФ, поскольку у россиян не было денег даже на Т-25, а тракторы Case или John Deere стоят десятки или сотни тысяч долларов. В России в 90-е лихорадило экономику, что не помогало создать выгодные условия для производства. В этом смысле ВТЗ, как объект инвестиций, был менее привлекательным, нежели углеводороды или металлургия. Серьезную конкуренцию для ВТЗ представляли белорусские тракторы, потому что именно их предпочитали и предпочитают в России, а также китайские машины, которые в итоге и заместили то, что производили во Владимире. Достаточно пройти мимо территории ВТЗ на Тракторной улице, чтобы увидеть, что за техника там стоит: китайские Lovol и белорусские МТЗ.
Представители John Deere действительно приезжали во Владимир, но только в 2000 году, когда экономическая ситуация на постсоветском пространстве стабилизировалась. Американская тракторная корпорация не стала взаимодействовать с владимирским заводом, не отважился с ним сотрудничать и другой бренд из США — Case, то же самое произошло с автоконцерном Ford, не удалось договориться и о взаимодействии с Минском. Так что, если рассматривать версию об устранении конкурента, нельзя навскидку сказать, кто именно был больше заинтересован в гибели ВТЗ. Сам экс-директор ОАО Иосиф Бакалейник (возглавлял завод с 1994 по 1997 год, еще несколько лет оставался в совете директоров) с иронией относился к версиям об американском заговоре, утверждал, что тракторный завод никому на Западе не нужен. В то же время не видно и силы, которая бы всерьез хотела восстановить завод на протяжении его 26-летней агонии.
Бывший ведущий инженер-технолог «ВТЗ» Валентин Абаренов в разговоре с нами заявил, что все разговоры с иностранными фирмами закончились тем, что они хотели поглотить владимирский завод, на что тогдашние владельцы пойти не хотели, потому что «превратились бы в служащих».
Вместе с тем, было непонятно, зачем Renova/Access Виктора Вексельберга и Леонида Блаватника приобрела ВТЗ. В условиях экономической турбулентности заниматься машиностроением было невыгодно, крупных инвестиций в предприятие акционеры не вкладывали, персонал сокращался, имущество распродавалось или сдавалось в аренду. Профильными сферами «Реновы» и «Access Industries» стали алюминиевые заводы, нефтедобыча и уголь. Среди сверхприбыльных сырьевых активов ВТЗ стоял особняком, прибыли он не приносил, по крайней мере, официальной и белой, зато вынуждал платить огромные налоги, коммуналку, а его кредитную историю нельзя было рассказывать детям перед сном.
.jpg)
В заводе поддерживали жизнь за счет коммерческих кредитов под огромные проценты, займов и дотаций со стороны государства, что делало непонятным смысл его приватизации. Если есть акционеры, инвесторы, то почему они не спасают ВТЗ за счет своих средств? Если считать, что всякая вещь определяется финалом, то выходит, что Блаватник и Вексельберг приобрели ВТЗ, чтобы продать подороже.
В середине 90-х во Владимире проводились инвестиционные конкурсы, на которых разыгрывался 17-процентный пакет акций ВТЗ. Претендент на долю в предприятии должен был сделать наилучшее инвестиционное предложение. Всего претендентов было два - американский офшор на Мальте International tractor holdings ltd (ITH), уже имевший 16% акций, и московская организация Балчуг Capital Corporation. Обе организации предложили одинаковую сумму инвестиций - 16 миллиардов рублей, то есть смехотворные 3,2 миллиона долларов по курсу за март 1995 года.
Что самое главное, обе конторы предложили минимальный размер инвестиций. Никто почему-то не захотел тогда нести свои деньги на Владимирский тракторный. Разница между двумя инвесторами была только в том, что мальтийская организация обещала внести на первых этапах более крупную сумму, чем московская, поэтому и победила. В газете «Всполье» ситуация подавалась так, будто зарубежный инвестор «пошел-таки на владимирскую землю». Хотя, например, главный инженер механообрабатывающего корпуса Владимир Романов считает, что последние серьезные инвестиции ВТЗ видел при советской власти. Тогда распадающийся СССР не смог до конца довести модернизацию предприятия. Например, был построен Корпус серийных деталей (будущий «Мегаторг»), но денег на строительство нового механосборочного корпуса на месте пожарной части ВТЗ не дали. В итоге вместо нового трактора Т-30А пришлось производить немного усовершенствованный Т-25, названный Т-30.
Бывший ректор РАНХиГСа Владимир Зайцев в 90-х участвовал в разработке антикризисной стратегии для ВТЗ. Когда мы спросили, для чего мальтийскому офшору владеть заводом во Владимире, он ответил, что офшоры обычно используются для вывода денег, которые пропадают с «радаров» налоговиков. Офшоры, по словам Зайцева, контролируются английскими и американскими структурами. Что касается самой мальтийской фирмы, нам удалось выяснить, что она была аффилирована с руководством ВТЗ. Таким образом, «Ренова» сама же купила акции ВТЗ, подавая это доверчивому обществу, как приход иностранного инвестора. То есть пока Бакалейник регулярно давал крайне мрачные прогнозы о будущем завода, параллельно его партнеры увеличивали контроль над предприятием через непрозрачные схемы.
Все девяностые корпорация «Ренова» как будто ждала более благоприятных времен для выхода ВТЗ из кризиса, в то время как все остальные активы группы набирали обороты. С владимирским же активом происходили разные подозрительные вещи. Например, Access Industries Леонида Блаватника приобрела угольный разрез «Экибастуз» в Казахстане, управлять месторождением отправили менеджера ВТЗ Владимира Щербовича, но во Владимире через газеты рассказывалось, что никакого угольного разреза администрация тракторного не покупала. Даже прокуратура подтвердить факт покупки не смогла, хотя об этом писали федеральные СМИ. В «Экибастуз» Access Industries пообещала вложить 550 миллионов долларов. О такой сумме на ВТЗ даже мечтать не могли.
За 10 лет на предприятии исчезли запасы металла, превышающие по стоимости входные инвестиции мальтийского офшора. Это был мобилизационный резерв на случай войны, запасенный в советское время. Кроме того, 500 тысяч долларов с завода отправились мальтийской фирме за некие консультационные услуги. ОБЭП возбуждал дело по эпизодам хищения материальных ценностей, но об этом деле больше никто никогда не слышал.
Несмотря ни на что, инженеры и конструкторы ВТЗ в 90-е продолжали работу. Областной облигационный заем в 100 миллиардов рублей брался предприятием под производство нового трактора - серии 2000. Эти машины нужны были, чтобы конкурировать с белорусской техникой в России и вновь завоевывать западные рынки. Однако на Западе ужесточились требования к выбросам выхлопных газов, и «Владимирцы» оказались не у дел в богатых Европе и Америке. Кроме того, цена новых тракторов была существенно дороже, чем у легендарного Т-25. А низкая стоимость и простота были единственными преимуществами тракторов из Владимира в советское время.
Владимир Зайцев считает, что заводу нужно было жить за счет производства Т-25 и параллельно проводить реструктуризацию, но такой задачи акционеры, похоже, не ставили. Ограниченные средства и силы вложили в новые тракторы, но из кризиса это выйти не помогло.
По его мнению, все проблемы с налогами и кредитами не означали, что судьба производства была предопределена. Зайцев сам лично участвовал в преобразовании неэффективных заводов в рентабельные и современные. По признанию бывшего ректора владимирского филиала РАНХиГС, он пытался купить трактор «Владимирец» для московского отделения вуза в 90-е, но для этого ему пришлось выйти на самого Бакалейника. Продажи были организованы так, что купить технику было невозможно.
Комичная ситуация сложилась и с иностранными консалтинговыми фирмами. Например, американская McKinsey написала огромный план, как ставить управленческий учет на ВТЗ. По словам Владимира Зайцева, стопка томов на английском языке была «выше стола». Если бы руководство реализовало план McKinsey, затраты бы только выросли, поэтому план изменений выбросили. Кроме того, на заводе мало кто понимал, что в этих томах вообще написано.
Мы также более подробно отразили эпизод с директорством Николая Сорокина, который, как считается, на какое-то время остановил падение завода в пропасть, возглавив ВТЗ в 1998 году. Ему удалось расширить модельный ряд тракторов и ликвидировать долги по заработной плате. Практически все владимирцы, знакомые с историей завода, позитивно отзываются о Сорокине. Однако он внезапно ушел из-за неких разногласий с Бакалейником, на тот момент акционером и членом совета директоров АО ВТЗ. Бакалейник утверждал, что причиной этих разногласий было то, что Сорокин не погашал кредитную задолженность и не ставил новые модели на производство, а продажи велись по бартеру, а не за деньги.
Валентин Абаренов уверен: Сорокин не виноват, что новые тракторы не ставились на серийное производство, потому как для этого требовались капитальные вложения, а их не было. Абаренов полагает, что Сорокин хотел вывести ВТЗ из кризиса, а акционеры не были в этом заинтересованы. Такой же точки зрения придерживался тогдашний главный редактор газеты «Всполье» Виктор Фокин. В заметке об уходе Сорокина он пишет, что гендиректор жил в общежитии и получал маленькую зарплату, с ним даже не подписали трудового контракта.
К 2002 году персонал ВТЗ сократился в четыре раза: с 17 500 человек до 4 тысяч, количество выпускаемых тракторов упало в 20 раз: с 30 тысяч до 1,5 тысячи. Многие производственные помещения были отданы другим собственникам, например, «Корпус серийных деталей» стал рынком «Добряк». Крупной модернизации на предприятии не произошло, зато копились огромные долги банкам и государству («Банку Москвы» завод был должен в 2000 году 15 миллионов долларов). Ренова/Access не нашла серьезного западного или другого инвестора, чтобы дать предприятию новую жизнь. Когда-то ВТЗ был градообразующим предприятием, но под управлением Реновы все перевернулось. Теперь Владимир стал городом, продлевающим агонию убыточного предприятия. В списке неудачно вложившихся и сама Владимирская область, и правительство РФ.
К середине нулевых ВТЗ отдали концерну «Тракторные заводы», под опекой которого умер не один российский тракторный завод. Это уже отдельная история, о которой мы, возможно, выпустим отдельную серию.
Посмотреть финальный эпизод сериала о Владимирском тракторном заводе можно во ВКонтакте.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
