В январе 2019 года в Ментоне (Франция) на кладбище «Старый замок» появилась мемориальная табличка. Надпись на ней, выполненная на французском языке, сообщает: «В память о Елизавете Чоглоковой (Неаполь 1857 - Ментон 1935), «Душа самых лучших ночей Санкт-Петербурга». Чуть ниже, после виньетки проставлено: «Николай Пум (Сиам 1883 – Корнуолл, Англия 1947). И в последней строке скромная подпись: «Друзья».
Мемориальная табличка на кладбище «Старый замок» г. Ментон
Об этом событии зимой 2019 года итальянский меценат, путешественник, вольный художник и страстный любитель кино Маркос Бассо, по инициативе которого и была увековечена память двух значимых для истории Владимирской области людей, уведомил электронным письмом Марию Родину. До недавнего времени именно Мария Евгеньевна Родина была заместителем генерального директора Владимиро-Суздальского музея-заповедника по научной работе и часть своих отпусков проводила в Ментоне в поисках свидетельств пребывания там Елизаветы Храповицкой, супруги знаменитого муромцевского помещика и губернского предводителя владимирского дворянства Владимира Храповицкого. Результаты исследований публиковались на Муромцевских чтениях и в альманахе «Муромцево. Между минувшим и грядущим», инициатором, организатором и редактором которых была Мария Родина.
Мария Родина и Маркос Бассо в Санкт-Петербурге. 2019 г.
Не погруженный в перипетии краеведческого поиска читатель в этом месте воскликнет: «При чем здесь Храповицкие!?» И будет прав, ведь в тексте мемориальной таблички нет такой фамилии!
Почему же Маркос Бассо проставил в мемориальной записи фамилию Чоглокова, а не Храповицкая? Дело в том, что законом Великой французской революции 1789 года женщинам было запрещено брать фамилию мужа и в актах гражданского состояния они регистрировались под девичьими фамилиями. Интересно, что принятый в 2014 году уже в современной Франции закон о равенстве полов подтвердил введенный больше двух веков тому назад запрет женщинам на замену фамилий при вступлении в брак.
По девичьей фамилии Елизаветы Храповицкой после долгих поисков архивистам Ментона Валери Ронделли-Рену и Кристель Аккари удалось найти важные для ментонского периода ее жизни документы. Сначала были обнаружены данные переписи населения в Ментоне, проведенной в 1931 году, затем – сведения о месте смерти Елизаветы Храповицкой и, наконец, в реестрах актов усопших под №132 - запись, что «Елизавета Чоглокова (Elise Tchoglokoff) скончалась в 8 часов 30 минут 1 мая 1935 года в своем доме №7 на улице Альберта Первого. Родилась она 24 марта 1857 года в Неаполе (Италия) и была дочерью почивших супругов Ивана Чоглокова (Jean Tchoglokoff) и Веры Крыловой (Vera Kryloff)». Итоги этих архивных изысканий были опубликованы в первом выпуске альманаха «Муромцево. Между минувшим и грядущим» (Родина М.Е. Продолжение поиска в Ментоне // Муромцево. Между минувшим и грядущим: Альманах. Вып. 1. 2014. С. 94).
Елизавета Храповицкая (в девичестве Чоглокова). 1894 г.
Еще один узелок на память читателю – о Николае Пуме, друге Елизаветы Храповицкой, тоже упомянутом на мемориальной доске. Королевский стипендиат, умница, простолюдин-самородок Най Пум Сакара был в свите сиамского принца Чакрабона, приехавшего в 1896 году в Россию учиться. Об этом можно прочитать в книге Эйлин Хантер и Нарисы Чакрабон «Катя и принц Сиама», опирающейся на документы личных архивов принца Чакрабона и Кати Десницкой.
Николай Николаевич Пум. 1914 г.
Най Пум Сакара резко изменил свою судьбу в 1906 году, когда по окончании обучения в Военной академии Генерального штаба, принц Чакрабон был отозван Его Величеством королем Сиама на родину. Пум не захотел возвращаться в Сиам и обратился к королю с просьбой разрешить ему остаться в России, за что был объявлен предателем.
Несмотря на жесткое неприятие его намерений на родине, Пум перешел в православие, принял в крещении имя Николай, а поскольку крестным его был сам император российский, получил еще и отчество Николаевич. Позднее Пуму высочайше разрешили вступить в российское подданство. Так на свет появился лейб-гусар, поручик сиамского гвардейского драгунского полка Николай Николаевич Пум.
Что удерживало сиамца в России? Во-первых, успешная военная карьера, которую в силу низкого происхождения он не смог бы сделать на родине. Во-вторых, сердечная привязанность всей его жизни – Елизавета Ивановна Храповицкая, хозяйка салона, умница, красавица, которая была на 25 лет старше и к тому же приходилась ему крестной матерью.
Стоит ответить еще на один закономерный вопрос: а какое дело благополучному итальянцу до судьбы русской дворянки, умершей в изгнании? Все очень просто: Маркос Бассо прочел книгу Нарисы Чакрабон и Эйлин Хантер «Катя и принц Сиама» и загорелся идеей снять фильм об этой любовной истории, хотя написано, снято и поставлено на эту тему уже немало.
Бассо обратился в заинтересованные организации России и Таиланда, но поддержки не получил. Партнер Бассо российский сценарист Артур Кураш предложил пойти по другому пути и разработать еще не раскрытую в кинематографе линию взаимоотношений Елизаветы Храповицкой и Николая Пума.
Сбор материалов для работы над сценарием и спровоцировал сначала заочное, а потом и очное знакомство Марии Родиной и Маркоса Бассо, который начал собственное расследование. Бассо побывал почти по всем адресам и во всех городах, где когда-либо проживали влюбленные, в том числе в Неаполе, Санкт-Петербурге, Одессе, откуда они были переправлены в Ниццу французским экспедиционным корпусом, и, конечно же, в Ментоне, где нашла приют Елизавета Храповицкая и где она была похоронена верным Николаем Пумом.
Затребовав в Ментоне найденные копии документов о смерти Храповицкой и узнав о том, что по истечении концессии на земельный участок у нее теперь нет не только места упокоения, но даже таблички с именем, благородный итальянец решил восстановить справедливость. Не будучи родственником, он, тем не менее, обратился в мэрию Ментоны за разрешением установить мемориальную табличку в любом указанном чиновниками месте и, к удивлению, получил его на кладбище «Старый замок». Правда, до помещения останков Елизаветы Храповицкой в общий склеп ее могила находилась на другом ментонском кладбище - «Трабюке». Но внезапно открывшаяся возможность увековечить память этой много страдавшей женщины уже была чудом.
Ментон. Вид с кладбища на порт Гараван
Вот отрывок из письма Маркоса Бассо Марии Родиной:
«…мы нашли очень хорошее место на кладбище Старый замок, меньше толпы, чем в Трабюке, и с гораздо лучшим обзором и близостью… Через 83 года Элиза вернулась под солнце… Я решил написать небольшую табличку, чтобы вспомнить ее и те удивительные вечеринки, которые она организовала в своем доме в Санкт-Петербурге… Она любила жизнь и людей, и я думаю, что кто-нибудь помнил ее за это.
Я хотел бы быть там в один из этих вечеров, поэтому я буду стремиться показать его в прекрасном фильме... У меня уже есть деньги на могилу, так что не волнуйтесь, и я запишу, что мы все сделали это возможным... «Les Amis»…
Я также выбрал золотые буквы, написанные на белом мраморе и на французском языке, потому что Франция предоставила им убежище и еще один шанс...».
Теперь у итальянского мецената есть финальный кадр фильма, у Елизаветы Храповицкой – возможность остаться в истории и продолжать жить на большом экране, а у влюбленных – надежда, что все в этой жизни не напрасно и верность друг другу не пустой звук.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
