Я уже давно задумал напомнить об этой истории владимирскому читателю, но выходило, что если написать быстро, материал выйдет накануне или в день массового патриотического психоза. За все время, что я гляжу на культ показушной заботы о ветеранах (всю свою жизнь, по сути, поскольку на ПМЖ в другие страны я не выезжал), я так и не понял, каким образом, вспоминая о стариках один раз в году, можно возвеличить их подвиг. И каким образом дешевая идея дорогого парада улучшает жизнь уже совсем немолодых и очень больных людей? Но вот уже этот день прошел, о ветеранах благополучно забыли уже к вечеру, и теперь можно спокойно говорить о простых и очевидных вещах в надежде, что до кого-то дойдет незатейливый смысл послания. Хотя прогнозирую и шаблонные обвинения в нелюбви к родине. Куда же без них?
Наше государство помнит о ветеранах выборочно, когда это необходимо, удобно, но не особо накладно. Иначе нельзя объяснить, что через 75 лет после войны так и не открыты архивы, а поиском погибших и установлением их имен (и даже передачей не врученных во время войны боевых наград родственникам погибших тогда и умерших уже в мирное время!) заняты добровольцы, тратящие на это свое свободное время. Я встречал людей, занимавшихся поиском солдат еще в 1970-е. Я знаю тех, кто работает сегодня. Поэтому масштаб и тяжесть миссии представить могу. И надо сказать, что хоть органика в грунте с каждым годом сохраняется все хуже и хуже, но из-за развития технологий многие аспекты поиска упрощаются.
Оба моих деда воевали, а бабушки работали в тылу. И вроде бы не касались ужасов войны напрямую (не считая работы в госпитале). И все равно родню одной из них (всех теток, дядей, двоюродных и троюродных сестер и братьев, бабушку и деда) сожгли живьем каратели в деревне Порховка, что когда-то существовала под Псковом. И потому, видимо, инстинктивно, я очень внимательно отношусь к новым данным, что понемногу добывают поисковики тех краев. Такое выборочное отношение к эху войны.
Когда появились в широком доступе архивные фотографии, сделанные немецкими хроникерами, многие поисковики занялись разборкой отдельных боевых эпизодов. И часто по изображению одного сгоревшего броневика или сбитого самолета, на фоне которых позировали немцы, восстанавливали судьбу всего экипажа, числившегося до той поры пропавшим без вести. Обычно, о такой работе (если не участвуешь в ней лично) судишь по результату, когда видишь уже восстановленную картину и не представляешь этапов, предшествующих ей. Но один раз мне довелось видеть развитие поиска на протяжении нескольких лет благодаря человеку по имени Михаил Тух.
Все началось с немецкой фотографии, на которой угадывался разбитый танк Т28, замерший на обочине какой-то пыльной дороги. На основной и пулеметной башне просматривались пробоины от противотанковых малокалиберных снарядов. Вторая малая башня сорвана. Люки артиллерийской башни открыты, ящики с ЗИПом пусты. Похоже, экипаж сумел выжить. Танк необычный – экранированный, а потому заинтересовал людей, занимающихся военной историей.
Внимательно изучив немецкие фотоматериалы, удалось найти снимки этой же машины, сделанные с иных ракурсов. И стала понятна причина, по которой экипаж оставил танк – у него оказалось разбито моторное отделение. А еще стало видно, что танк стоял не один. В удалении от него, метрах в сорока, замер наш БТ7 с открытыми башенными люками (немцы за характерный силуэт башни при распахнутых люках прозвали эти машины «Микки Мусами»). А между двумя танками, на той же стороне дороги, что и первый Т28 стоял сгоревший немецкий броневик Sd.Kfz.222 с 20-мм скорострельной пушкой. Стало ясно, что на фотографиях отображены последствия встречного боя. Постепенно удалось установить и географию эпизода, и его хронологию, и судьбы членов экипажа советских машин.
Все произошло 5 июля 1941 года во время сдерживания немецкого удара, нацеленного на Ленинград. 3-я танковая дивизия, которой принадлежала бронетехника из хроники, действовала на дороге Остров – Псков. Советские части отступали с боями, стараясь как можно сильнее замедлить продвижение немцев. 5 танковый полк (3 танковая дивизия, 1 мех. корпус) между деревень Подберезье и Гнилище потерял свой Т28 – сначала ему снарядом, попавшим в погон, заклинило башню, а потом фланговым огнем повредили мотор. Экипаж оставил машину. Танк стоял на обочине, почти не мешая движению. И уже после потери этого Т28 выяснилось, что на только что оставленном участке обороны бросили 4 ящика 76-мм бронебойных снарядов, которые подходили для основного орудия Т28 (они еще оставались в полку). Поэтому двум танкам БТ7 поставили задачу в 18:30 на максимальной скорости проскочить на оставленный рубеж и забрать эти снаряды. На второй танк посадили четвертого танкиста – командира подбитого Т28. Он знал дорогу и точное место, где находились снаряды.
На беду танкистов, за подбитым Т28, на пашне встал немецкий броневик, практически невидимый из русских танков, идущих по дороге. Так что наши танкисты не ожидали, что по ним откроют огонь из-за нашего танка Т28, все еще чадившего. Правда, судя по всему, немцы тоже не ждали появления советских машин, потому что головной БТ7 проскочил, и броневик открыл огонь уже по второму танку. Второй танк получил 7 попаданий и встал. Мехвод погиб (его тело не смогли достать, и он позднее сгорел в танке), трое получили ранения (экипаж БТ7 состоял из 3 человек, но в танке, как уже говорилось, находился еще и командир того самого горевшего Т28).
Головная машина, проскочившая мимо засады, сошла с дороги (видимо, танкист хотел маневрировать на просторе) и… завязла в болотистой низинке, окружавшей грунтовку. Танкисты застрявшей машины развернули башню и открыли огонь по броневику, который они теперь видели неплохо. Немцы, уходя от обстрела, выехали на дорогу, укрываясь за горевшим Т28. И подставили корму второму БТ, замершему на дороге. Его экипаж хоть и потерял механика-водителя, но танк еще не покинул. И вот они-то и подбили так опрометчиво подставившегося немца. Броневик загорелся. А уцелевшие танкисты советских танков подожгли подбитую машину и ушли к своим. При отходе был ранен командир застрявшего танка.
Ночью наши предприняли попытку вытянуть застрявший БТ. Но не смогли и расстреляли его, затратив семь 45-мм танковых снарядов, чтобы практически исправная техника не досталась врагу.
Раненый командир Т28 попал ненадолго в госпиталь, но очень скоро вернулся в строй, потом снова получил ранение и снова быстро вернулся в часть. Воевал дальше, а 21 октября того же 1941 года его танк вновь подбили. При этом командиру выбило правый глаз и оторвало пальцы правой руки. Но командир, истекая кровью, продолжал вести огонь, пока не потерял от кровопотери сознание. За этот бой танкиста представили к званию Героя Советского Союза, но дали только Орден Ленина в январе 1942.
.jpg)
Его отправили в госпиталь, наскоро подлечили. И этот искалеченный танкист снова пытался попасть в действующую часть. Однако скрыть отсутствие глаза и пальцев на руке сложно, и его отсеяли, отправив домой. Ну, а звали того танкиста Ручко Гавриил Яковлевич.
Родился он 9 марта 1909 года на Украинской земле, в начале 30-х был призван в армию, а после срочной отправлен в офицерское танковое училище. Окончил его и стал служить в городе Владимире в танковой части. Там наш герой и женился. Перед самой войной получил звание лейтенанта. На фронте успел стать старшим лейтенантом.
Вернувшись во Владимир, Гавриил Яковлевич преподавал до конца войны на командирских курсах. А потом, когда инвалидов стали увольнять из армии, устроился работать на ТЭЦ, где занимал должность начальника отдела снабжения. Увы, мирной жизни танкисту выпало совсем немного – он умер 19 января 1947 года от затяжной формы малярии, подхваченной на тех самых псковских болотах, усугубленной старыми ранениями. За две недели до смерти у него родилась дочь Ольга, которая впоследствии закончила филфак, стала краеведом, кандидатом наук и 36 лет преподавала в нашем университете старославянский язык и историческую грамматику.
Говоря о давно уже умершем танкисте, сумевшем пережить войну, но не сумевшем из нее выйти, я хотел, чтобы люди, сегодня тиражирующие наклейки «Можем повторить» и другую пафосную, имперскую чушь, поняли одну простую вещь. Отсутствие ликования по поводу героического поведения наших предков никаким образом не принижает их подвига. Но историю нужно учить для того, чтобы избегать прежних ошибок, а не повторять. Повторение – это ходьба по кругу и ненужное сидение в том классе, который сверстники покинули много лет назад.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
