Алексей Капитонович из Суздаля – француз и друг Генри Форда

Илья Поляков:
Писатель
Илья_Поляков
Когда услышите от работодателя, желающего получить результат, но не желающего платить деньги, сентенцию: «Ты обязан уважать свой труд и делать работу хорошо независимо от поощрения», знайте, что автором этого посыла когда-то выступил наш земляк-революционер
ИСТОРИИ 15 июля 2019, 13:08 6 4105

В 1924 годку, в Московском государственном техническом издательстве вышла неприметная брошюрка, в которой и страничек-то насчитывалось не больше пары дюжин – методичка, памятка, а не книга вовсе. Зато название выпуска никак не вмещалось в рамки тогдашней пролетарской сознательности: «Принципы Форда». Между прочим, сатирой на страницах или обличениями капитализма никак не пахло. Это действительно была компиляция идей знаменитого автомобильного короля – по мотивам книг этого самого короля (в основном препарировали труд «Моя жизнь, мои достижения»). Правда, из высказываний убрали авторскую метафоричность и оставили голые тезисы, касавшиеся эффективной организации производства. И даже в таком сушеном виде книжица имела успех, в основном у руководящей прослойки тогдашней республики.

Лично я познакомился с фордовской выборкой случайно – выдержки напечатали в совсем уж неподходящем (на первый взгляд) журнале «Юный техник» в февральском и мартовском номерах за 1990 год. Мысли, высказанные по существу и ярко, казались в ту пору новыми и необычными. Забавно, но современные потуги на корпоративную этику много позаимствовали из проповедей старика Генри – просто на старый скелет навешали нового сайдинга. Но то ремарка.

Мысли Форда советскому читателю, по данным издательства, транслировал некий Рабчинский И. В. Но вот инициатором обращения к такому неоднозначному источнику служил наш земляк, уроженец Суздаля – фигура малоизвестная сейчас, а тогда весьма видная: все же один из основателей и идеологов небезызвестного Пролеткульта.

AvdcmfLRRfc.jpg

Алексей Капитонович Гастев родился в 1882 году в суздальской семье учителя и швеи. По тем временам очень даже крепкий средний класс. Правда, через два года после рождения сына учитель умер, так что детство Алексея вышло бедноватым. На гимназическое образование денег не хватало, так что учился в городском училище, а потом на технических курсах, откуда попал в Московский учительский институт.

XpxUOLmRkJ0.jpg

В принципе, при некоторой доле политической инертности студент Гастев мог бы отличиться на стезе среднего народного образования. Вот только в 1901 он вступил в ряды РСДРП, а в 1902 году уже оказался исключенным из института – за политическую деятельность. Довольно типично по тем временам: будучи обучаемым за казенный счет, решил поучаствовать в организации демонстрации в честь 40-летней годовщины смерти Добролюбова.

В 1903 бывшего студента по суду сослали в Вологодскую губернию, но там он задержался недолго – уже в 1904 бежал во Францию, Париж. Там устроился работать слесарем и поступил в Высшую школу социальных наук – заведение не из последних в тогдашнем мировом рейтинге гуманитарных вузов. Там же написал и опубликовал свой первый рассказ – довольно пафосное и глуповатое сочинение из серии «жизнь ссыльных и их несломленный дух». Вот только сытая французская жизнь пришлась ему не по вкусу, так что в 1905 он уже обретался в ряду рабочих боевых дружин города Костромы. Через год оказался избран в депутаты VI съезда РСДРП, вот только в рядах идейных борцов он не задержался – по итогам идейных расхождений в 1908 году партию покинул и искал сочувствия в рядах менее радикальных рабочих организаций.

cl88QBR-ou8.jpg

В 1910 вернулся в Париж, где снова слесарил и пытался подковать идеологически местных рабочих, но те не перековывались и революционировать на весь мир не спешили. Поэтому в 1913 году началась очередная российская глава его одиссеи – на этот раз на рабочих окраинах Санкт-Петербурга, где его и нашло око провокатора – в 1914 году наш герой вновь попал в ссылку под Нарым, откуда, понятное дело, бежал – в нынешний Новосибирск.

Во время революции перешел на легальное положение и уехал в столицу, откуда направлялся на самую разную руководящую работу по части профсоюзного и культурного воспитания массового, стандартного пролетария. Так что неудивительно, что в 1919 он снова очутился в Новониколаевске (наш теперешний Новосибирск) на должности… начальника уголовного розыска.

Sl3pAX2bIlU.jpg

Через пару лет вернулся в Москву, где стал создателем (и его первым руководителем) Центрального института труда – довольно мутной конторы, прививавшей пролетарскую сознательность на местах и искавшей рецепты для повального обучения людей в рамках заданной идеологии. Тогда же затеял личную переписку с Генри Фордом. Если кому интересно, то термин НОТ (научная организация труда) придуман именно этим суздальским деятелем.

Тогда же Алексей Капитонович Гастев принялся много и плодотворно сочинять стихи и ставить всякие опыты в прозе, что делал с упоением и страшно бездарно, в обычной безапелляционной манере типового графомана. Идеологический вектор его опусов совпал с тогдашней идеологической установкой, так что новоявленный писатель, что называется, вошел в тираж. Его даже стали приглашать во всякие школы на поэтические вечера (страшно модные тогда), где пионеры и комсомольцы с усталостью и восторгом в ясных голосах наперебой хвалили новый строй и дальновидные начинания власти.

xh6tVJOhZis.jpg

Сам же Гастев сочинял действительно ужасно. В его книгах счастливые ученые путешествовали по магистралям будущего и свершали научные прорывы. Это для читателя, увлеченного художественной прозой. А вот для читателя практичного, инженерной косточки, Алексей Капитонович выдавал опусы совсем иного, нравоучительного характера, где говорил, что автоматизация и механизация производства вовсе не нужна, и если работать тяжело, то это просто здорово – бесплатная зарядка и укрепление духа.

abjqtyncx1Q.jpg

Вот характерная цитата:

«Но что должно быть принадлежностью нашей рабоче-крестьянской культуры самоколонизирующейся России, – это трудовая пластика. Пусть не подумают, что это стилизация трудовых движений; нет, это живой утилитарный катехизис трудовых сноровок, которые можно прививать системой определенных движений, даже и без инструментов. Подъем грузов с земли, подъем грузов выше головы, посадка тяжелых грузов на плечи без помощи подручного, подъем пятнадцатипудового бруса вчетвером, нажимы всякого рода с упражнением на выдержку и постепенную нагрузку; вращательные движения как по горизонтали, так и по вертикали; удары – сильные, меткие, с малым и большим размахом, броски и перебрасывания – меткие, быстрые, соединенные и с неожиданностью.

Все это предрешит обработочные возможности, рабочую сноровку. Это – настоящая трудовая гимнастика, которая должна быть специфически свойственна нам – молодым монтерам культуры».

Узнаете? Так что если когда-нибудь вы в очередной раз услышите от работодателя, желающего получить результат высшего сорта, но не желающего платить за это деньги сентенцию в духе: «Ну, ты же обязан себя уважать, уважать свой труд и делать работу хорошо независимо от качества поощрения», то знайте, что автором этого посыла когда-то выступил наш земляк – А. К. Гастев.

Собственно, стихи этого самородка также не отличались качеством и содержанием. Эдакая помесь низкопробного городского романса с сельскими страданиями:

«Я сегодня утром по полю гуляла,
Дожидалась в травке, как пробьет гудок».

Рецепт, как понимаете, прост. Побольше ритмически организованного пафоса.

«Все забудется, все можно потопить,
Можно в глубях наше судно все сгноить,
Не устанут только люди говорить,

Что смеялися огни над злым бичом,
Не хотели сдаться буре нипочем
И метались перед смертью в море пламенным мечом!»

Кстати, современники, хоть как-то разбиравшиеся в литературе, Гастева заметили и оценили. Вот отрывок из очередной его рифмованной агитки:

«В жилы льется новая железная кровь.

Я вырос еще.

У меня самого вырастают стальные плечи и безмерно сильные руки.

Я слился с железом постройки.

Поднялся.

Выпираю плечами стропила, верхние балки, крышу.

Ноги мои еще на земле, но голова выше здания».

Ничего не напоминает? Да-да. Творчество старгородского фельетониста Принца Датского, писавшего очерки под псевдонимом Маховик. У прототипа таких штатных подписей имелась целая пачка. Наиболее известные: А.Зорин, И.Дозоров, А.З., А.Зарембо, А.Набегов.

Сам же Гастев в стихах и прозе включал и выключал Солнце, «впаивал манометры», измерял эффективность написанного километрами слов (его собственные слова) и… руководил. Причем жестко, фанатично. Со временем его внешний облик напоминал жуткую смесь Победоносцева и Антонова-Овсеенко, но это не мешало возглавлять Всесоюзный комитет по стандартизации и редактировать журнал «Вестник стандартизации». А в 1935 году Алексей Капитонович во главе советской делегации посетил Стокгольм – там тогда проходил Международный конгресс по Стандартизации, что ему и припомнили в сентябре 1938 года чекисты, арестовав. А 15 апреля следующего года после быстрого процесса расстреляли. Заслуженная награда, как говорится, нашла своего героя.

Мнение автора может не совпадать с мнением редакции