Уже почти 30 лет прошло, а помнится вроде совсем как вчера. Мы весёлой гурьбой студентов вышли на обширное и замусоренное каменное крыльцо тогдашнего Владимирского педагогического института на проспекте Строителей. Время было пенное - реформы, свобода, демократия, все безрассудно молоды. Кто курит, кто на девчат смотрит, кто что-то орёт или лекцию к семинару быстренько прочитывает в общей тетради в ледериновом пахучем переплёте. Кругом на газонах травы в рост, никто тогда из институтского завхозовского начальства и не думал ничего косить. Рядом полуразбитая без стёкол будка телефона-автомата с растянутым до улицы проводом трубки, кришнаиты на остановке «Пединститут» бьют в барабаны, воробьи в кустах институтской сирени чирикают.
Веселимся и вдруг видим, что наш товарищ с факультета физического воспитания, смуглый как персик, коренастый и крепко сбитый, на кривых, как у таксы, ногах каракалпак Бахадыр сосредоточенно работает. Нет, не отжимается от пола, не приседает, не наносит боксёрские удары по воображаемому противнику. Он РАБОТАЕТ. В руках дрель, сверлит стену родного института, на крыльце лежит молоток, чёпики толстые наструганы, шурупы припасены.
Всей гурьбой подходим к нему, говорим: «Здорово Бахадыр! Ты чего тут?». В ответ: «Как чего, не знаите? Институт унэвэром стал! Выгодно всем, поступали в институт, закончим унэвэр! Понимаешь?».
Ух, какое внезапное для всех нас повышение и независимо от нашей успеваемости. Вот это реформы. Вот это радость. Тут увидели, у подпорной колонны чеканка стоит, на медном листе начеканено: «Владимирский Государственный Педагогический Университет». Работа, конечно, кустарная, но лист блестит на солнце и буквы ровные, границы строк то ли гвоздём, то ли шилом расчерчены.
- Бахадыр, сам чеканил?
- Нет, друг. Может тебе и женщину голую начэканить, повесишь на стену в общаге и будешь смотреть. Ну, заплатишь там ему»...
А в нише, которую он этим «творчеством» народов Средней Азии хочет закрыть, прекрасный барельеф Лебедева Полянского в роговых очках и бородкой клинышком, очень интеллигентный образ, красивый, на массиве красного полированного карельского гранита. Эпоха. Соцреализм. Уходящая натура. Икона и вершина «эволюции» любого студента педвуза. И вдруг тот, кто голых женщин массово чеканит, тот и вход в ведущий вуз Владимирской области «украшает» и переделывает.
И ведь никто не вступился, мол, отойди «прикладник» доморощенный. Через несколько минут ниша закрыта, исчез Лебедев Полянский, как и не было его вовсе, замурован.
Через пару лет медь вывески потемнела и к ней привыкли. Прошли годы, объединили владимирские институты, отпала нужда в патинированной вывеске, исчезла телефонная будка и кришнаиты, где-то в этом мире ответственно и деловито работает Бахадыр. Начисто вырублены кусты сирени, где галдели воробьиные сборища, трава регулярно косится. В здании прошли евроремонты, а ступени крыльца покрыла розовая плитка. Территория обнесена ажурным забором, на всех входящих нацелены строгие объективы видеокамер. Никто не кричит, не мусорит окурками, не боксирует воздух - чинно зашли, получили «порцию образовательных услуг» и покинули помещение. Может, они и лучше нас? Другая цивилизация, другой век.
Недавно заметил: жив тот прекрасный барельеф. Сохранился за той чеканкой, как в сказке «Буратино» тайная дверь за нарисованным очагом. А ведь это и есть некая дверь в прошлое, культурное наследие Владимира и прекрасная работа художника. Правда, закралась нехорошая мысль, прикажи тогда крепышу Бахадыру завхоз сбить это «старьё», думаю, расколотил бы без сомнения, а мы бы с гоготом понаблюдали, да ещё кусок розового гранита на кафедру геологии в коллекцию прихватили. Как хорошо, что не отдал никто подобного идиотского распоряжения, наверное, просто повезло с нишей. Ведь её так просто закрыть ничего не ломая, да и сломать в ней, что-то сложнее.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
