Геологическое строение Владимирской области таково, что её территория бедна полезными ископаемыми. А те, которые имеются, это в основном отложение тёплых древних морей, а также холодных ледников неоднократно покрывавшие территорию Русской равнины. Есть полезные ископаемые, до сих пор образующиеся в озёрах - сапропель и в болотах – торф. Но есть одно весьма дорогое и незаслуженно забытое полезное ископаемое - морёный дуб. Народная молва наделяла дно реки Клязьма огромными его залежами и породила слухи о предприимчивых капиталистах, готовых углубить и очистить дно реки в обмен на поднятое со дна ценное сырьё. Ежегодная очистка русла и фарватера Клязьмы и Оки во времена СССР приводила к накоплению на их берегах явно древних, почерневших от долгого пребывания в воде стволов, винно пахнущих и растрескивающихся под лучами летнего солнца.
«ЖЕЛЕЗОБЕТОН» СРЕДНЕВЕКОВОЙ РУСИ
Во втором зале Исторического музея города Владимира разместились, пожалуй, два самых громоздких экспоната Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Это дубовые бревна из основания древнего оборонительного Троицкого вала, насыпанного во времена князя Андрея Боголюбского. Бревна были извлечены при прорезке вала, по всей видимости, в 1958 году при строительстве путепровода в районе Дворца пионеров. Вынуты ли дубовые бревна древними строителями из клязьминских вод или приобрели «железную твёрдость» при нахождении во влажной почве без доступа кислорода в течение последних 800 лет – пока неизвестно? Ответ даст только дорогой радиоуглеродный анализ. Вообще, 800 лет - срок для морёного дуба загадочный, именно с этого времени у него только начинается «вторая жизнь» со свойственной ей особой прочностью и благородным чёрным цветом.
УТОНУВШИЕ БОГАТЫРИ
В течение своей жизни на протяжении столетий реки, меняя своё русло, подмывали корни дубов растущих по их берегам. Первое время исполины, наклонившись всей кроной над водой, несколько лет сопротивлялись судьбе, но затем, чаще всего в сильное половодье, оказывались в воде. Проходили столетия, песок и ил покрывал стволы многометровым слоем. Другие деревья, попавшие в воду, постепенно сгнивают, но не древесина дуба. В ней содержится много дубильных веществ - таннидов. При соединении с солями железа, которых особенно много несли притоки реки Клязьмы, берущие начало в многочисленных болотах, дубильные вещества давали иссиня-чёрную, цвета «воронового крыла», окраску. Кора дуба бесследно разрушалась, а очищенный ствол шлифовался естественными «абразивами» речного песка, несомого водами реки. Течение иногда переносило дерево довольно далеко от места первоначального падения. Через века, в результате очередного изменения русла, вода размывала песок, извлекая дубового богатыря на свет божий - эти процессы происходили тысячелетиями. Подобное, но в более спокойной обстановке происходило и в озёрах, превратившихся затем в торфяники. Так, в торфяниках Ирландии в 1960 году обнаружены дубы, возраст которых составлял от 4000 до 7000 лет. В 1973 году под 6-метровым слоем наносов у села Щучье на берегу Дона обнаружен дубовый чёлн, пролежавший 4000 лет и прекрасно сохранившийся, теперь это экспонат Исторического музея в Москве.
ЧТО ИМЕЕМ - НЕ ХРАНИМ
С древнейших времён морёный дуб добывали в Европе со дна многочисленных рек. Затем, на протяжении нескольких лет сушили, причём секрет сушки держался в строгом секрете. Мастера, работавшие с морёным дубом, назывались «чёрнодеревщиками». В малом Тронном зале Зимнего дворца можно увидеть массивный трон из морёного дуба, изготовленный для Петра I английским мастером Клаузеном. В XVIII веке при появлении огромного количества красного дерева из Африки и Америки и исчерпании запасов морёного дуба в Европе мастера были переименованы в «краснодеревщиков». Находки морёного дуба в европейских странах теперь очень редки - запасы морёного дуба в Старом Свете в целом ограничены.
В СССР добыча морёного дуба частными лицами была запрещена, а те дубы, которые добывались попутно при дноуглубительных работах, часто использовались местным населением, а также рыболовами, туристами и охотниками в качестве банальных дров. Горит морёный дуб он очень жарко, так что печная кладка иногда не выдерживает температуры подобного древнего топлива.
Единственный пример использования морёного дуба во Владимирской области, известный автору, относится к концу 1980-ых годов, когда на рынке на улице Батурина в городе Владимире торговала столярным инструментом (фуганками, шерхебелями, рубанками) интересная пожилая пара из города Вязники. Колодки их были изготовлены из морёного дуба. Стоил такой фуганок, который благодаря солидному весу не надо было и особо прижимать при работе, довольно дорого. Хозяин утверждал, что сушить добытую во время половодья «моруху» лучше всего в сыром песке.
ДУБОВАЯ АРИФМЕТИКА
Так, почему же в 90-ые годы XX века при кличе родной страны «Обогащайтесь, как можете» многочисленные частники не бросились на берега владимирских рек за морёной древесиной? Следует сразу отметить, что добыча этого сырья финансово очень затратное мероприятие. Морёный дуб, как и раньше, могут добывать предприятия ведущие дноуглубительные работы рек, но их деятельность уже два десятка лет почти парализована. Большое значение имеют поисковые и разведочные работы, а это финансово затратный труд аквалангистов в реках, где прозрачность воды ничтожна мала. Добычу можно вести только в летний период, а зимой заниматься сушкой и переработкой добытого материала, ведь влажность вынутой древесины составляет до 110 %. Нужны узкоспециализированные плавсредства и подъёмное оборудование (вес 1 м3 морёного дуба часто достигает 1,5 тонны). Нужны ангары для постепенной сушки древесины, где поддерживается необходимый режим температуры и влажности. Резкая сушка на открытом воздухе зачастую приводит к гибели морёной древесины. Качество вынутого из воды сырья зависит от индивидуального здоровья и возраста утонувшего дерева, например, наличие пороков в виде дупел и ходов личинок насекомых. Имеет значение и место захоронения дерева на дне - толщина слоя горных пород его укрывающих и их состав: песок это или глина. Раньше считалось, что извлечение «топляка» экологическое благо для рек, но однажды пришлось общаться с местным жителем, рыболовом с Оки, где, по его словам, после извлечения из затона всех утонувших деревьев исчезла вся рыба, любящая коряжистые места.
Видимо, добыча морёного дуба дело будущего, а пока Клязьма и Ока хранят на своём дне никем не считанные залежи этого богатства, давно закончившиеся в благополучной Европе.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
