«Был запущен процесс по уничтожения меня и моей семьи». Начальник владимирской Росгвардии Алфия Мокшина произнесла последнее слово

Ваша честь, уважаемые участники процесса, уважаемые зрители.

Вот уже 2 года 2 месяца в моей жизни длится кошмар, который начался 27 июня 2018 года. Сегодня он достиг кульминации. Вы, Юрий Михайлович (Евтухов, судья Октябрьского районного суда – прим. ред.), произнесли фразу, которую, вероятно, повторяли не одну тысячу раз: «Вам предоставляется последнее слово». Эта фраза прозвучала обыденно, стандартно, как обозначение очередной стадии уголовного процесса. Думаю, что такое же отношение к ней испытывают и остальные юристы – профессионалы, которые постоянно участвуют в судебных делах.

Мне судом было предоставлено время для размышлений над отношением к фразе «Последнее слово», и в какой-то момент я с ужасом поняла, что это же «Последнее», последнее, что осталось у меня в этом процессе. После этого моего последнего слова исчезнет любая возможность принимать участие в определении своей дальнейшей судьбы, которая по воле Всевышнего теперь будет зависеть лишь от одного человека, вас, Ваша честь! И я всё думала над тем, какие слова мне произнести, о чём и как мне следует сказать, чтобы человек, которому Провидение вверило мою дальнейшую судьбу, понял, что на самом деле в реальной жизни со мною было всё вовсе не так, как постарались преподнести оперативные сотрудники ФСБ и как «мастерски» – в кавычках сшил откровенно белыми нитками следователь с исконно русской фамилией Иванов картину под названием «Коррупционер – стяжатель».

Как объяснить в последнем слове то, что этот «стяжатель» за отданные верой и правдой государству и обществу 35 лет жизни в виде службы на различных должностях, из ценностей нажил только дочь и внучку, при этом никаких иных ценностей: ни денег, ни дач, ни машин, ни квартир, ни золота с бриллиантами, ни в России и ни за её пределами не «приискал», а заработал лишь ряд хронических заболеваний. Как рассказать о событиях, имевших совсем иное содержание, когда с одной стороны находится целая государственная машина с её механизмом применения права, маховик которого остановить невозможно, а с другой стороны – песчинка, пусть это и человек со своими болями и страхами, своей ментальностью и верой, своим представлением о добре и зле…

Я думала о том, как можно раскрыть суть реально произошедших событий. Что касается государственной службы, взаимоотношений по службе: по горизонтали и по вертикали, проводимых проверок качества службы, особенностей психологии людей, которая проявляется в иерархии подчинённости, то, слава Богу, Вы, Юрий Михайлович, сами являлись офицером высокого ранга и долгие годы возглавляли разные структуры, поэтому здесь Вам ничего ни объяснять, ни разъяснять, ни доказывать нет необходимости. Очевидно, что у каждого свой жизненный путь и своя профессиональная судьба. Моя судьба привела меня на должность руководителя Владимирской Росгвардии, где, как я теперь понимаю, мне следовало строить отношения с подчинёнными несколько иначе, в частности, держать дистанцию и доверять лишь самой себе.

Ещё, размышляя над тем, что со мною произошло, я подумала, в частности, может, действительно, руководящие должности в Росгвардии не для женщин, если единственная в стране женщина, возглавившая региональное подразделение Росгвардии, не пришлась ко двору? Ведь меня начали «разрабатывать» не в связи с проводимой ревизионной проверкой, а значительно раньше. Сотрудники ФСБ закинули свои сети сразу, как только я появилась во Владимире, и стала изучать проблемные вопросы ОВО, связанные с теневыми финансовыми потоками. Правда, в отношении меня они так ничего и не «накопали». Неловко вспомнить, но в поисках «компромата» сотрудники ФСБ «копались и в моём нижнем белье», и пытались уличить меня в излишнем расходе бензина на служебной машине, и Бог весть в чём ещё. Я бы, возможно, списала свои сомнения на своё болезненное восприятие происходивших со мною событий, если бы не странные совпадения, которые не вписываются в обычный порядок течения жизни. Так, в частности: каким «совпадением» в кавычках можно объяснить тот факт, что после моего задержания и ареста незамедлительно, словно будучи заранее подготовленными, отреагировали политтехнологи, связавшие моё задержание с критикой губернатора Орловой, после чего предвыборный политический рейтинг Светланы Юрьевны резко обрушился?

А можно ли считать совпадением тот факт, что через несколько часов после моего задержания мне во время «доверительной беседы» тет-а-тет было предложено «совершить обмен» моего ареста на негативную информацию в отношении губернатора Владимирской области и руководителя Росгвардии РФ?

На этом фоне уж совсем наивными может показаться моё удивление тем фактом, что 27 июня 2018 года во Владимир прибыла бригада ответственных должностных лиц для того, чтобы провести проверку противоправной деятельности полковника Андрея Бодягина, факты сотрудничества которого с ФСБ лежат на поверхности, но вместо этого Владимирское управление ФСБ «переориентировало» представителей центрального аппарата Росгвардии, среди которых был и узкий специалист по направлению деятельности Бодягина, на мою скромную персону, после чего вопрос о деятельности полковника Бодягина как-то сам собой «рассосался».

А как можно объяснить совпадение ряда фактов и событий, хронология и последовательность которых не заинтересует, пожалуй, лишь ребяческую немощь умственную. В частности, в ходе ревизии были официально выявлены нарушения, связанные с деятельностью отделов вневедомственной охраны по установлению тарифов. С этими нарушениями я стала разбираться ещё до ревизии. По существу, эти нарушения заключались в использовании сил и средств Росгвардии по явно заниженным тарифам, а иногда и безвозмездно, что в итоге приводило к причинению ущерба в размере нескольких десятков миллионов рублей в год (по предварительным подсчётам порядка 80 миллионов). О том, что я вплотную стала заниматься этой проблемой, знал [майор полиции, бывший замглавы владимирской Росгвардии Алексей] Прямов, который по моему указанию подбирал соответствующую документацию.

За этими нарушениями прослеживалась деятельность [начальника финансово-экономического отдела управления вневедомственной охраны по Владимирской области Ольги] Равковской и [начальника управления вневедомственной охраны по Владимирской области Александра] Севостьянова, и, как впоследствии оказалось, ещё самого Прямова.

В этой связи мною 04 мая 2018 года было официально отозвано представление на назначение Севостьянова на должность начальника ФГКУ УВО по Владимирской области. Через четыре дня после этого – 08 мая 2018 года – мною на Севостьянова было наложено взыскание в виде строгого выговора.

Через неделю с небольшим после этого – 18 мая 2018 года – мною в Москву были направлены документы на другого кандидата для назначения на должность начальника ФГКУ УВО по Владимирской области.

За месяц – 25 июня 2018 года – документы на другого кандидата прошли процедуру подготовки и направлены для соответствующего оформления, а уже через день после этого – 27 июня 2018 года – я была арестована.

Незамедлительно после моего ареста вопрос о назначении на должность начальника ФГКУ УВО по Владимирской области нового кандидата был закрыт. После чего 30 июля 2018 года в нетрадиционном и экстренном порядке с Севостьянова был снят строгий выговор (что совершенно нехарактерно для обычного течения дел). И уже через месяц (в сентябре 2018 года) Севостьянов был назначен на должность начальника ФГКУ УВО по Владимирской области.

Несмотря на моё осторожное отношение к любым конспирологическим версиям, всё же в такие совпадения и случайности поверить невозможно, просто потому что так не бывает при обычном течении дел. Поэтому мне ничего другого не остаётся, как смириться с пониманием того факта, что «Плетью обуха не перешибёшь» и «Не в свои сани не садись» … В этой связи и в этом смысле приходит горькое осознание и разочарование, что я не была готова к тому, что на руководящих должностях силовых структур главным соперником является не преступный элемент, с которым приходится иметь дело в открытой борьбе, а интриги, низкий уровень профессионализма, зависть, а, нередко, и откровенное предательство. Но это всё касается профессиональных и человеческих качеств, о которых Вам, Ваша честь, хорошо известно и без моих откровений.

По этой причине в своём последнем слове я не буду описывать, раскрывать и обосновывать эти обстоятельства, непосредственно связанные с фактом возникновения настоящего уголовного дела, находящегося в Вашем производстве. Ведь согласитесь, Юрий Михайлович, вряд ли кого-то заинтересует информация как об истинных пружинах, которые взвели курок настоящего уголовного дела, так и о многомиллионных денежных потоках, течение которых было мимо государственного кармана, а, главное, о тех тайных силах, которые за этим стоят.

Главное ведь по настоящему делу то, что худо-бедно, но скомпонован какой-никакой материал (судить Вам, Юрий Михайлович, каково его юридическое качество); плохо ли, хорошо ли, но обозначено юридическое видение инкриминируемых мне действий; соразмеряется ли с теми действиями, которые мне инкриминируются, предложенное прокурором наказание, или оно выглядит явно несоразмерным…

Мои защитники высоко профессионально разъяснили мне ценность для подсудимого (с точки зрения перспективы смягчения предстоящей участи) такого тактического приёма, как признание вины и раскаяние в содеянном. Это тем более для меня актуально в связи с позицией государственного обвинителя, согласно которой я заслуживаю не только шести лет лишения свободы, но и лишения меня воинского звания полковника. Скажу откровенно, что это требование прокурора резануло меня по сердцу не менее болезненно, чем первое, поскольку это звание я не покупала и не получала в дар, я его выстрадала, отдаваясь службе без остатка все 35 лет. У меня не было никаких покровителей. О своей судьбе (поскольку данные о личности подсудимого должны иметь для суда значение) я в своём последнем слове кратко Вам поведаю.

Но прежде считаю важным сказать, что я – офицер, и для меня, поверьте, Ваша честь, это не пустые слова, поэтому даже в целях получения каких бы то ни было преференций или индульгенций, я не могу признать себя виновной в том, что я не совершала.

В этом месте я говорю с Вами на юридическом языке:

Я не совершала мошенничество, поскольку не обманывала Равковскую, а тем более Севостьянова, с которым вообще не имела никакого вербального контакта по поводу денег, и которого планировала не только наказать, но и лишить перспектив повышения по службе, что, собственно, и сделала.

Я не совершала получение взяток от подчинённых, поскольку, как минимум, никогда и никому из лиц, обозначенных следователем Ивановым в качестве взяткодателей, не делала и намёка на то, что за деньги освобожу их от взыскания при наличии к тому оснований. Эти, говоря мягко, «взяточные фантазии», возникли у следователя Иванова самым что ни на есть странным образом, если непредвзято посмотреть в хронологическом порядке на метаморфозы, происходившие с показаниями, так называемых, взяткодателей. А если ещё при этом послушать аудиозаписи усечённых разговоров, которые делал Прямов, имевший прямые указания от оперативных сотрудников ФСБ на «озвучивание» нужных тем, то станет окончательно понятным, что тема с получением мною взяток, абсолютно надумана.

Оценивая ситуацию, сложившуюся по настоящему делу, я не могу не признать того факта, что моими благими намерениями, которые были для плоского восприятия несколько упрощённо и, возможно, примитивно мною озвучены на совещаниях, посвящённых ходу ревизионной проверки, оказалась вымощена дорога в Ад, в котором я уже живу последние два года.

Посмею Вас заверить, Ваша честь, что никогда в жизни я не наживалась на своих подчинённых, а если требовали обстоятельства, то в интересах службы не считалась ни со своим временем и здоровьем, ни со своими средствами. Своими, а не чужими. А потому, лейтмотив предъявленного обвинения, который, возможно, продиктован чьим-то профессиональным опытом, задевает мою честь и гордость. Ещё раз заявляю, что ни ранее, ни во время проведения ревизии я не обогатилась ни на одну копейку за счёт своих подчинённых.

Чувствую ли я за собой вину? Чувствую, но вовсе не в том, в чём мне предъявлено обвинение. В том, что со мной произошло, есть и моя вина. Я не смогла создать коллектив единомышленников, где поставленные задачи решаются сообща, где средства достижения соответствуют сути цели, где офицерская честь в чести. Раскаиваюсь ли я в своих действиях, которые в итоге привели меня к бездонной пропасти бед и проблем? Конечно, раскаиваюсь. Сожалею ли я о том, что в итоге произошло. Безусловно, сожалею и думаю, что для «сильных» мира сего было бы гораздо честнее и проще открыто мне заявить, что моя кандидатура им неугодна, тем более что на эту должность я не напрашивалась, а приняла предложение в соответствии с офицерской субординацией. Это был мой Крест, и он оказался непомерно тяжёл, но не в плане объёма и сложности решаемых задач, а в плане выстраивания отношений с подчинёнными и умением распознавать их истинное лицо.

А теперь расскажу Вам о себе, ради чего, собственно, и захотела воспользоваться предоставленной возможностью последний раз сказать в этом процессе.

Я из простой рабочей семьи. Мне всегда хотелось, чтобы мои родители радовались моим успехам, гордились мной. Хотела иметь хоть небольшую возможность помогать им. Было очень тяжело совмещать работу, учебу и семью. Мне помог спорт, легкая атлетика, которой я занималась в школе. Именно спорт заложил первоначальный фундамент моей уверенности в себе, научил ставить цели и достигать их, работать в команде, следовать четко установленным правилам и требованиям, сформировал честность и порядочность на пути к пьедесталу победителей.

Поэтому скажу честно, что для меня было очень ценно, и я гордилась тем, что стала первым полковником-женщиной в Росгвардии Московской области, а затем и первым заместителем по службе. Неожиданным для меня стало приглашение на собеседование в центральный аппарат Росгвардии на должность начальника кадровой службы в управление Росгвардии по Московской области. Как Вы понимаете, перед этим всеми заинтересованными структурами была проведена тщательная проверка моих профессиональных и человеческих качеств. В результате в соответствии с Приказом Директора Росгвардии Российской Федерации генерала армии Золотова Виктора Васильевича я была назначена начальником Управления Росгвардии по Владимирской области, что для меня стало полной неожиданностью. Я тогда подумала о том, что неужели так еще бывает? По-честному. Я действительно очень сильно испугалась и обрадовалась одновременно. Я понимала всю степень ответственности такого назначения и насколько хорошо я выполню поставленные передо мной задачи руководства во многом зависят, в том числе, шансы других женщин занимать подобные должности.

На протяжении двух лет я работала, не жалея себя, без семьи, праздников и выходных. Иногда приходилось быть жесткой в принятии решений, но я понимала, что я несу ответственность за судьбы тысяч людей, находящихся у меня в подчинении, я знала, что от моих решений зависят не только жизни людей, но и благополучие их семей и близких. Задачи, поставленные руководством Росгвардии передо мной и моими подчиненными, выполнялись точно и в срок, в связи с чем в марте 2018 года я была представлена к государственной награде «За охрану общественного порядка и обеспечение общественной безопасности». А менее через год со дня назначения я была направлена на курсы повышения квалификации в Военную Академию Генерального штаба вооруженных сил Российской Федерации. Значит, мне доверяли, верили, возлагали на меня надежды.

27 июня 2018 года моя жизнь разделилась на до и после. Был запущен процесс по уничтожению меня и моей семьи. Больше всего пострадали мои дочь и внучка, которые все это тяжелое время находятся рядом со мной. Для многих остаётся в тайне, да, видимо, и не интересным то, что происходит с семьей человека, в отношении которого возбуждается уголовное дело, какой травле она подвергаются. Дочь осталась и без работы, и без семьи. А моя внучка, моя маленькая дочка, как я ее называю, моя Мишель, она еще настолько мала, что с детской наивностью думает, что ее любимая Алла просто заболела и, каждый раз, встречая нас из очередной поездки во Владимир, спрашивает, с надеждой и верой заглядывая моей дочери в глаза: «Всё? Алла вылечилась? Ее выписали?» И каждый раз комок подходит к горлу от боли и бессилия что-либо изменить или что-либо объяснить моей малышке.

На протяжении двух лет моя маленькая семья, состоящая из трёх человек, находится в аду, под прессингом ничем не подтвержденных обвинений и угроз со стороны разных людей. Нашу семью долго и много раз пытались напугать... Нас лишили практически всего, но не лишили чести, добра и веры в Бога и хороших простых людей.

Спасибо всем, кто остался верен мне и моей семье, кто остался человеком и не отвернулся, кто помог, помог даже просто добрым словом. Это бесценно...

Спасибо всем новым друзьям, организациям, обществам и общинам, кто просто не побоялся и смог помогать, поддерживать…

Сегодня мне хочется еще раз искренне поблагодарить всех тех сотрудников, военных и работников, которые прошли со мной все эти нелегкие годы работы, становления и развития Росгвардии на Владимирской земле и которые сейчас искренне переживают за мою судьбу, судьбу своего руководителя.

Я благодарю представителей средств массовой информации не за поиск скандала и сенсации, а за подробное и неравнодушное освещение этого судебного процесса, моей борьбы за жизнь...

Завтра большой и светлый праздник, Святая Церковь прославляет Успение Пресвятой Богородицы. И в такой великий праздник родилась моя внучка Мишель, завтра у нее день рождения. Ей исполняется 8 лет. А на вопрос о том, что она хотела бы пожелать, моя маленькая принцесса сказала: «Мне не надо ничего, ты только не болей, ладно?».

Ваша честь, вверяю в Ваши руки дальнейшую мою судьбу и судьбу моей маленькой семьи.