Нынешняя напряжённость международной обстановки (в СМИ даже то и дело мелькают предположения-опасения о возможности «большого вооружённого столкновения между ведущими державами») вызывает вполне обоснованный интерес ко времени, предшествовавшему Второй мировой войне. Ну и, конечно же, к трагическому для нашего народа началу её основной составляющей – Великой Отечественной.
Вспоминая и анализируя то, что происходило семь с лишним десятилетий назад, мы, естественно, пытаемся понять, а всё ли сейчас сделано и делается для того, чтобы предотвратить беду, а если она всё-таки вдруг обрушится, то быть готовыми встретить её достойно? Не повторяя прежних ошибок.
В последнее время на эту тему появилось огромнейшее количество как по-научному серьёзных исследований, так и обывательски-наивных заявлений. О первых, основанных на статистике, документах, воспоминаниях военачальников и рядовых фронтовиков, в короткой заметке даже упоминать излишне: они без каких-либо комментариев убедительны сами по себе и честно показывают подлинную суть некогда происходившего.
А вот что касается якобы высказанного «от лица простого народа», а на самом деле - с либерально-русофобских позиций, поговорить очень даже стоит. Потому что в этих претендующих на истину в последней инстанции утверждениях (хотя в большинстве своём по сути – «обвинениях-обличениях», а также разного рода страшилках, провокациях по расколу общества и т. п.) заключается, на мой взгляд, самая что ни наесть действительно серьёзная для нас опасность. Ведь создать в стране вот такой вот настрой – мечта и задача любого противника.
Так, храню вырезки из одной местной газеты, в которых один и тот же автор то клеймит руководство СССР за то, что в 40-е годы оно проводило политику «пушки вместо масла», то обвиняет в том, что «недостаточно внимания уделяло подготовке к неотвратимо надвигавшейся войне». Из «словесных упражнений» насчёт пакта «Молотов-Риббентроп», аналогичного подписанному ранее всеми ведущими государствами Европы договорам с Германией о ненападении, можно толстый сборник составить. Того же плана – «обличения» советского руководства в «некомпетентности», а рядовых бойцов – в «нежелании воевать за колхозы». «В начале войны у всех была одна мысль – как бы быстрей и подальше убежать от немцев». Но, мол, в конце концов, «вожди завалили фашистов нашими трупами», а «войну выиграл – простой народ». И вывод-совет: «Вот почему я не отмечаю День Победы – день окончания невиданной бойни»…
В моём домашнем «досье» - не одна папка со всевозможного рода «данными по теме»; на полках – тома мемуаров военачальников (в том числе – и немецких), объёмные монографии, различные справочники, сборники по-настоящему серьёзных статей. Фактуры для «размышлизмов». Но я хочу высказаться по примеру упомянутых выше «из простого народа». Только о том, что сам видел и пережил. Хотя многое из этого осознал в полной мере – спустя лишь годы.
фото из семейного архива автора
Отец мой, Буреев Константин Яковлевич, был призван на срочную службу в армию 29 января 1939 года, в возрасте 27 лет, с должности директора средней школы села Ратислово, тогда – Юрьев-Польского, а затем – Небыловского района. В семье уже было двое детей: я трёх лет и братишка Слава – на два года младше.
фото из семейного архива автора
Почему вдруг призвали? Тяжёлая для нас «зимняя» война с Финляндией выявила ряд серьёзных недостатков в состоянии Красной Армии, а нападение фашистской Германии становилось всё неизбежней, поэтому были отменены все отсрочки от призыва, экономика страны фактически переведена на военные рельсы, была введена жесточайшая дисциплина на производстве (за опоздание на работу – суд и тюрьма), рабочий день в 1940-м стал не 7-часовой, как до этого, а 8-часовой. Плохо или недостаточно интенсивно готовились к неизбежной войне? Да просто времени не хватило.
Отец попал служить в Москву, в «бронетанковую», как он говорил, часть. Со временем стал сержантом, командиром бронемашины. В 1940-м участвовал в освободительном походе в Прибалтику. Когда я сейчас встречаю в печати или на телевидении истерику наших «демократов» или прибалтийских националистов о той якобы нашей «оккупации», обязательно вспоминаю рассказ отца:
- Народ встречал нас огромными толпами на улицах городов и просто вдоль дороги – в основном в рабочих спецовках: видимо, с фабрик или сельхозферм прибегали. Броню машин цветами заваливали. Но когда двигались мы через богатые пригороды, то люки задраивали, потому что из окон особняков опасались пулемётную очередь получить.
Конечно, о подготовке к войне, на что в стране было направлено буквально всё, отец рассказывал всего лишь с «сержантских высот» - фактически только о боевой учёбе:
- Гоняли нас и днём, и ночью! Закаляли, тренировали, учили всему, что может пригодиться в бою. Так, даже мы, танкисты, должны были в совершенстве и винтовкой владеть.
В этой связи вспоминается рассказанный им интересный эпизод. По-моему, примечательный!
- Однажды к нам в учебный центр приехал Ворошилов. Посмотрел, как мы мимо трибуны строем прошли, похвалил. А потом говорит: «Я слышал, среди вас движение «ворошиловских стрелков» развёрнуто. Есть, кто такого почётного значка удостоен? Отлично! А не хотят ли «ворошиловские стрелки» с Ворошиловым в меткости посостязаться?». Взял из рук правофлангового в строю красноармейца винтовку и обойму с патронами из его патронташа, ловко зарядил оружие – и стоя, почти навскидку - бах-бах-бах! - по мишени, которая метрах в ста с лишним была. «Принести мишень!» Мигом сбегали. Все пули – в яблочко! «А теперь «ворошиовский стрелок» пусть своё мастерство покажет!» Тот «показал», но, видимо, от волнения одна пуля из пяти у него – в «молоке». Ворошилов всё равно похвалил: «Неплохо! Хотя врага надо без единого промаха поражать. Так что равнение – на Ворошилова!». Мы не удержались, зааплодировали…
Ровно за месяц до начала войны отец сфотографировался, а фото прислал уже в письме, написанном и отправленном 22 июня. Мать его много раз перечитывала: и нам, детям, и приходившим к ней «за новостями» сельским женщинам – матерям или жёнам фронтовиков. Мать, учительница (она даже одно время директорствовала «вместо отца») выписывала газету «Правда» - единственный тогда источник информации, так как все радиоприёмники были сданы в сельсовет. А позднее я и сам то письмо читал-перечитывал, пока мать не передала его в музей: то ли Ивановский, то ли Гаврилов-Посадский, где отцу были посвящены специальные стенды.
Отец писал: «Обо мне не беспокойтесь – наш экипаж оснащён отлично. Скоро разгромим проклятых фашистов и вернёмся с победой!». Сколько раз в невыносимо долгие годы войны мать, как мне казалось, с упрёком делала упор на это слово – «скоро»… А что касается «отличного оснащения экипажа», то отец имел в виду, что их бронемашина была – чуть ли не шедевром военной техники того времени:
- Вместо обычного пулемёта – пушка-сорокапятка, не смотровые щели, а триплексы, есть перископ, с помощью которого можно не только наблюдать за полем боя, но и вести огонь.
Правда, первый же бой показал, что предвоенная огневая подготовка всё-таки была недостаточной:
- Поддерживаем мы стрельбой из пушки нашу атакующую пехоту. Вдруг слышу громкий стук по броне. Осколки немецких снарядов? Да нет: это командир стрелкового подразделения наганом колотит. «В душу мать! Чуть ли не по своим бьёте! Расстреляю!..» Выглянул я из люка, сделал поправку - без перископа.
Однако жизнь учит, и хотя подразделению бронемашин приходилось вместе с войсками отступать, даже потери оно понесло, но почти ежедневные стычки с врагом стали хорошей школой:
- Боеприпасы напрасно не жгли: можно сказать, и мы «ворошиловскими стрелками» стали.
Так что к своему самому памятному бою отец подошёл уже вполне опытным воином. Кстати, стал младшим политруком.
Мне приходилось неоднократно слушать рассказы отца о том знаменательном бое. Во время его работы в Небылом заведующим районо, третьим, а потом вторым секретарём райкома партии фронтовики во главе с первым секретарём райкома Тихоном Степановичем Сушковым регулярно собирались то в одной семье, то в другой, и боевых воспоминаний было – только слушай. Читал я о подвиге отца (так у авторов!) и его последующем награждении в нескольких периодических изданиях. Самому об этом доводилось писать. Так что всё тогда произошедшее – не просто как бы перед глазами стоит, но символизирует для меня то суровое время первых дней войны, когда якобы «наши только и думали о том, как бы быстрей убежать от немцев».
Наше подразделение закрепилось на окраине большого села – на направлении, как докладывала разведка, довольно крупного на том участке фронта немецкого наступления. Бойцы хорошо окопались, боеприпасов было достаточно, поэтому лихая попытка немцев взять село сходу - «не слезая с машин и мотоциклов», закончилась для них большими потерями. Отступили они к ближайшему лесу и стали ждать прибытия танков.
О неминуемой танковой атаке думал и наш комбат. «Хотя бы нам пару пушек!» С этой просьбой обратился в штаб полка. Но там рассудили, что орудия прибыть до начала атаки не успеют: артиллерия тогда была на конной тяге. Решили использовать то, что оказалось под рукой: бронемашину отца, которая как раз стояла возле штаба - на ней прибыл с секретным пакетом офицер из штаба дивизии.
- Младший политрук Буреев, вам поручается!
Посадив на броню посыльного из батальона, чтобы показывал дорогу, отец приказал водителю «мчаться на всех парах». Едва прибыли в село и начали маскировать машину возле полусгоревшей бани, как из траншей донеслось: «Танки!» Отец и сам увидел их.
- К бою!
Танки шли безбоязненно, чуть ли не кучей – даже в боевую линию не развернулись. Знали, что у русских нет артиллерии.
- Ну что же, тем лучше! Бронебойный!
Командир бронемашины был и наводчиком. Тщательно прицелился – ба-бах! Вражеский танк загорелся. Теперь по второму, третьему… Тоже вспыхнули. Лишь четвёртый увернулся – снаряд только чиркнул ему вдогонку по башне. А тут и бронебойные снаряды закончились – в боеукладке их было всего четыре.
Впрочем, танки всё равно уже укрылись в лесу – лишь трое продолжали чадить на поле. Да там же валялось десятка два-три трупов – пулемётчики и красноармейцы с винтовками тоже не дремали.
В представлении на награду отцу так и написали: «Четырьмя снарядами подбил три фашистских танка».
Орден Боевого Красного Знамени (слово «Боевого» тогда присутствовало) отцу, как и нескольким другим специально отозванным с фронта наиболее отличившимся бойцам и командирам, вручил в Кремле сам М. И. Калинин. Было это 22 июля 1941 года – ровно через месяц после начала войны. Весьма и весьма знаменательная деталь.
Отец вспоминал:
- Перед церемонией награждения нас предупредили: «Вы ребята боевые, мужественные, а Михаил Иванович уже старенький. Так что когда он будет вас поздравлять, вы руку ему не очень тискайте». Но куда там. От волнения мы так ли ему руку жали. Но он терпел и даже улыбался.
фото из семейного архива автора
Этой наградой отец больше всего гордился: «Первый орденоносец в области». В Ивановской – тогда Владимирской области не было: она входила в состав Ивановской. Ну и, конечно же, - один из первых награждённых в Великую Отечественную: среди миллионов отмеченных Родиной.
Из Кремля – снова на фронт. Причём в такое пекло, что вскоре оказался в окружении. Едва не погиб, но сумел найти партизанский отряд имени Кравцова под командованием будущего генерала, героя Советского Союза М. И. Дуки и воевал в Брянских лесах до середины марта 1943-го, когда его, тяжело раненого и контуженого, вывезли самолётом на «Большую землю». Был награждён несколькими боевыми орденами и медалями. Как многие тысячи других партизан и подпольщиков – советские люди даже в тяжелейших условиях думали в первую очередь не о себе, а о защите Отчизны.
Говорю об этом (даже подчёркиваю!) всё с той же целью - дабы подтвердить очевидное: Великая Отечественная война, 76-ю трагическую годовщину которой мы сейчас отмечаем, это такая страница в нашей весьма непростой истории, которой мы должны – обязаны! - по праву гордиться и ни в коем случае не поддаваться лукавым попыткам тех, кто тщится хоть как-то принизить героический, самоотверженный, подлинно всенародный вклад наших отважных предков в «одну на всех» Великую Победу.
Мнение автора может не совпадать с мнением редакции
