Уполномоченный по правам человека в РФ Татьяна Москалькова считает, что работа региональных общественных наблюдательных комиссий (ОНК) по выявлению правонарушений в колониях недостаточно активна. Владимирская область попала в список трех субъектов РФ, где работающие ОНК общественники «не видели» нарушений.
Федеральное издание также напоминает, что ранее федеральный уполномоченный уже призвала ОНК «к принципиальной реакции» на сообщения о нарушении прав заключенных. Владимирская область судя по всему попала в список проблемных регионов в связи с событиями, происходящими вокруг Владимирского централа - сообщениями о голодовке заключенных.
Напомним, что не так давно появились сообщения о голодовке в Централе (тюрьма Т-2 для особо опасных преступников), которые после посещения ее региональным уполномоченным по правам человека Людмилой Романовой были подтверждены руководством регионального руководства системы исполнения наказаний. Подробнее об этом — в материалах Зебра ТВ «УФСИН опровергает сообщения о голодовке в Централе», «УФСИН признало голодовку зэков в Централе» и «Заключенные требуют внимания Генпрокуратуры».
На прошлой неделе, 6 сентября, Владимирский централ в связи с этим посетил председатель постоянной комиссии № 10 Совета при президенте России по развитию гражданского общества и правам человека Андрей Бабушкин. Совместно с уполномоченным по правам человека во Владимирской области Людлмилой Романовой, членами региональной ОНК, замначальника регионального УФСИН и помощником начальника УФСИН по правам человека Бабушкин проводил проверку по факту нарушений прав заключенных в Т-2.
Людмила Романова и Андрей Бабушкин
А за день до этого у тюрьмы собрались съехавшие из разных регионов страны родственники осужденных, которые рассказывали журналистам о том, что в тюрьме, по их данным, практикуется физическое и психологическое насилие, руководство учреждения регулярно по надуманным причинам отказывает спецконтингенту во встречах с родными и адвокатами, уничтожает посылки и передачи (в том числе лекарства), не выполняет решения судов и представления прокуратуры, без причины отправляет осужденных в ШИЗО и так далее.
Татьяна Зарипова
Татьяна Зарипова — сестра одного из осужденных, находящаяся в группе собравшихся у Централа родственников - рассказала журналистам следующее:
«Нам недавно пришел ответ о том, что 13 сентября 2018 года мой брат совершил акт аутоагрессии, и поэтому поводу уже провели проверку и нарушений не нашли. То есть заранее уже и отписки готовы, и проверки они все уже провели? Это число еще не наступило, а они уже проверку провели. От ФСИН заверенная официальная бумага. Мой брат 4 раза горло себе резал за полтора года. Это ненормально, вы понимаете, да? Я вчера была у него. У него был следователь Ермаков на прошлой неделе, которому он подтвердил факт пыток и насилия. Раньше они вообще не обращали внимания на все эти заявления, но вон сейчас он все факты подтвердил — пыток и насилия.
И воздуха в камере вообще нет. Действительно, прокурор зашел: никакой вентиляции нет, а окно — это сплошное стекло и запененное даже со всех сторон — там ни форточки, ничего. На одном стекле есть форточка, но после нее все равно идет сплошное стекло. И прокурор да, признал. Но после этого ему поставили вентилятор в камеру — вы же понимаете, что он просто воздух гоняет, а доступа его все равно нет.
Как можно быть круглосуточно в камере с включенной музыкой? Ее отсюда слышно. И снаружи — одна музыка, в камере — другая музыка. То есть, идет еще смешивание. А в камере постоянно играет гимн. А когда какая-то проверка — они убавляют звук. Но ночью его не выключают. И постоянно вот это: внимание, подъем, внимание — проверка! И все это ночью тоже — как музыкальная шкатулка: орет, орет и орет. И он мне постоянно пишет: беруши пришли, потому что все это сводит с ума просто.
У нас у каждого по отдельности есть что сказать. Я уже километры бумаг исписала. У меня, наверно, миллион жалоб — и в Москву, и во Владимир, и к уполномоченным — и местным и не местным. По отдельности ничего не делается, надо просто сплотиться. А ответы на наши жалобы приходят совершенно одинаковые - они вообще написаны как под копирку. Как будто их в одном месте написали, а потом просто разослали от всех — так же не бывает. То есть, это такой междусобойчик, круговая порука — все друг друга покрывают. С февраля месяца я во все структуры обращалась: в прокуратуру по надзору, к уполномоченной по правам человека, и во ФСИН, и в Следственный Комитет, и Москву всю мы уже тысячу раз прошли.
Я первый год как-то боялась обращаться и в прокуратуру, и везде — думала, будет хуже. Но я поговорила в январе с его другом, который отсюда тоже освободился. И он мне сказал: Тань, поверь, хуже, чем там — просто быть не может, поэтому пиши. И я начала писать. И с тех пор, по словам брата, «жесткой физухи нет». То есть, лично его теперь жестко не избивают. Я пытаюсь сделать все, чтобы его просто постоянно ходили и проверяли — лишь бы только не избивали. То есть мне кажется, что какой-то совсем маленький сдвиг есть, но тут проблема очень большая. Если одного не избивают — остальных все равно избивают. Кто бы отсюда не освободился — нет того, кто бы не прошел через все эти прессинги и жестокое избиение».
При этом все собравшиеся женщины поясняли, что боятся делать публичные заявления в связи тем, что это может спровоцировать факты насилия в отношении их близких.
Айшат Лабутина
Айшат Лабутина, которая не могла попасть на свидание к мужу с весны 2016 года, так как тот постоянно находится в ШИЗО, заявила, что, по ее данным, муж голодает:
«Мой муж на голодовке. Вчера отсюда освободился человек и мне сказал: всех голодающих из третьего корпуса вывезли во второй. И фамилии озвучили. У них там хоть и круглосуточно музыка орет в камерах, но они все равно перекликиваются. Мой муж в данный момент на голодовке и еще более 15 человек - тоже. Люди выходящие говорят, что голодало много, но растащили всех по корпусам.
Пытки, недопуск на свидания. С декабря 2016 года я не могу встретиться с мужем. Постоянно отговорки: он в ШИЗО, нарушения. Вот буквально 15 мая у нас здесь был пересуд по смягчению приговора по двум статьям. Сразу после того, как заседание закончилось, я попросила адвоката написать заявление на свидание. А на следующий день нам опять приходит отказ — он в ШИЗО. По словам адвоката, здесь любую причину найдут для того, чтобы не пустить на свидание. Я с 2016-го года пытаюсь попасть хотя бы на час — просто увидеть человека, понять, жив ли он, здоров ли, по какой причине он постоянно в ШИЗО?
В письмах при помощи специальных обозначений-паролей он дает знать, что у него там тяжелое состояние. Люди выходят отсюда, мы связываемся с родственниками другими, они говорят: есть угроза жизни вашему мужу. Есть угроза того, что его закинут в пресс-хату — ужасы такие, что я словами передать не могу. Я просто прошу разобраться, прошу не оставлять этого без внимания. Он согласен, он сидит и будет сидеть. Но не надо пыток, издевательств и доведения до суицида. Я не считаю, что этим они могут как-то сделать лучше — они делают только хуже. Мы хотим, чтобы наших родственников перестали унижать. И поэтому все сегодня здесь собрались».
Андрей Маяков
Андрей Маяков - заместитель председателя комитета «За гражданские права», который возглавляет член СПЧ Андрей Бабушкин, пояснил журналистам, что комиссия выехала проверять Владимирский централ по согласованию с руководством федерального управления ФСИН, заинтересованного в получении достоверной информации и проведения проверок в связи с массовыми заявлениями родственников о происходящем на территории учреждений, расположенных во Владимирской области:
«По поручению советника президента Михаила Федотова Андрей Владимирович Бабушкин по согласованию с Федеральной службой исполнения наказаний проверяет информацию, поступившую от родственников и от информационного агентства «Гулаг-инфо» , о том, что люди объявили голодовку в связи с нарушением прав спецконтингента. А также о нарушении прав родственников, которые посещают данное учреждение. У нас есть информация по поводу ИК-3, Мелехово, а также ЛИУ-8 на территории Киржача. Мы провели проверку открытых объектов учреждения и опросили родственников. А Андрей Владимирович, соответственно, покамерно опрашивает тех лиц, которые находятся в списках. Наша задача сегодня — объективно посмотреть на ситуацию, которая происходит в региональном управлении, что здесь делается не так.
По результатам инспекции он должен будет составить объективную справку о деятельности Т-2. Данная справка ляжет, соответственно, и помощнику президента по правам человека, и директору управления ФСИН, и его первому заместителю для того, чтобы принять соответствующие меры по недопущению данных нарушений. И, самое важное, что я считаю, что после этого возможны и кадровые решения», - рассказал Зебра ТВ помощник Бабушкина Андрей Маяков.
Маяков рассказал, что, по предварительным данным, переданным родственниками, в Централе на 6 сентября голодало около 50 человек. По его словам, информация проверяется по двум переданным члену СПЧ спискам от родственников и адвокатов: в одном 39, а во втором — 12 человек.
По словам Маякова, в списке нарушений примерно следующее:
По официальным данным, с начала 2018 года в тюрьме зафиксировано 28 телесных повреждений, полученных осужденными, два случая смерти, 8 случаев заболевания туберкулезом, два случая вновь полученной инвалидности (еще в двух случаях было отказано).
При этом Андрей Маяков уточнил, что приехавшие из Москвы проверяющие прекрасно отдают себе отчет в том, что полученные ими сведения могут быть недостоверными, так как зачастую заключенные сами путем голодовок и других мер пытаются давить на руководство тюрем:
«Нам важно знать, почему они голодают. Потому что мы прекрасно понимаем: бывают случаи, когда осужденные пытаются воздействовать на администрацию путем объявления голодовки или какого-то неповиновения — и это необходимо искоренять. Если есть воздействие спецконтингента на сотрудников администрации, где они пытаются непосредственно для себя создать условия помягче — то это совершенно другой вопрос.
Поэтому наша задача — объективность в рассмотрении заявлений общественности и примеров, которые сейчас есть. Но если их действия объективны, и они не могут добиться восстановления своих прав, то мы будем принимать соответствующие меры. В том числе будут обращения в адрес надзирающих прокуроров, согласование своей позиции с Генеральной прокуратурой и другими надзирающими ведомствами: будь то Росздравнадзор, если это нарушение прав на медицинское обслуживание, будь то федеральная служба или управление организации медико-санитарного обеспечения ФСИН России. Проблем много, и их нужно решать.
Потому что наша главная задача — не допустить коллапса регионального управления и объективно рассмотреть ту информацию, которая нам поступает. Известны у нас события в ярославской колонии. И на волне этих событий возможны какие-то инсинуации со стороны спецконтингента. Поэтому, если эта информация подтвердится, это будет отражено в справке, которая будет официально опубликована на наших интернет-ресурсах».
Маяков пояснил, что у «Комитета за гражданские права» есть вопросы к надзирающему за Т-2 прокурору. По его словам, есть ряд фактов, связанных с неисполнением решений Фрунзенского районного суда, однако никаких представлений в связи с этим руководство учреждения не получает:
«Мы видим, что на примере учреждений в других областях, в которых мы были в августе, что следователи по месту дислокации учреждений принимали отказные постановления и ни разу не рассматривали те случаи, которые были реально зафиксированы. Насколько мы видим, федеральная служба уже по более, чем 80 учреждениям направила материалы в адрес следственных органов по избиениям, зафиксированным на видеосвязь. То есть, мы видим, что федеральная служба пытается сейчас заняться этой проблемой и не допустить коллапса.
Я думаю, что сейчас руководство ФСИН достаточно адекватно подобрано, и они, действительно, взаимодействуют с гражданским обществом. Сейчас так складывается, что если полученная информация подтверждается, то мы ее можем доносить и она получает соответствующий отклик со стороны управления и со стороны федеральной службы. 19 сентября состоится заседание Совета, где все эти вопросы будут как раз озвучены и информация будет доложена президенту».
Андрей Маяков считает, что качество работы местной Общественной наблюдательной комиссии, на которую пожаловалась Татьяна Москалькова, могло спровоцировать ситуацию, когда родственники начали трубить во все колокола:
«По информации, которая имеется в нашем распоряжении, местная общественная наблюдательная комиссия, в отличие от предыдущего состава, который работал более-менее адекватно, скажем так, работает на треть от своих возможностей. И действительно, каким-то нарушениям не только не придается огласка, но эти нарушения не учитываются в дальнейшей работе наблюдательной комиссии, которая просто обязана направить соответствующие материалы в адрес регионального управления и в адрес надзирающего прокурора. Но они этого не делают.
Нам известно, что в состав комиссии входят бывшие сотрудники управления исполнения наказаний, которые, по нашему мнению, занимаются профанацией своей деятельности. Если бы они были более активны и адекватны, я думаю, этих проблем бы не было. И, кстати — и это главная задача ОНК — не просто выявлять, но и содействовать федеральной службе исполнения наказаний и его территориальному управлению в том, чтобы такие конфликты со стороны администрации и осужденных как-то нивелировались. В Т-2 этого точно не происходит. Но сегодня они практически в полном составе пришли к Андрею Владимировичу, чтобы вместе с ним проверить учреждение. Я думаю, что Андрей Владимирович обратит на это внимание — в том числе, и в своей справке о деятельности ОНК. И, соответственно, переговорит с уполномоченным Романовой, которая благодаря нескольким дням общения с Андреем Владимировичем, готова провести расширенное заседание — в том числе, с представителями общественности и ОНК, по поводу того, что делать дальше».
Маяков также пояснил, что зачастую к работе в ОНК в последнее время стараются не допустить людей, которые знакомы с проблемами пенитенциарных учреждений и могли бы профессионально получать достоверную информацию о том, что там происходит.
После того, как Андрей Бабушкин вместе с Людмилой Романовой за весь день обошел всех заявителей, требующих к себе внимания общественных и надзорных органов, член ЕСПЧ дал краткий комментарий для журналистов. По его словам, информация о голодовке спецконтингента в Централе, действительно, подтверждается. Однако, цифры в собранных родственниками списках — явно завышены:
Андрей Бабушкин рассказал, что состояние самих корпусов Централа, которое можно оценить визуально — вызывает серьезные вопросы:
Он также рассказал о том, что в Централе много заключенных-мусульман, у которых отсутствуют коврики для моления, а в ШИЗО (где обычно ледяной пол), осужденным не выдают тапочки, что может напрямую угрожать их здоровью.
Андрей Бабушкин сказал, что «это учреждение, действительно, вызывает тревогу с точки зрения защиты прав человека». Тем не менее, он отметил в работе учреждения ряд позитивных моментов: например, стены внутри тюрьмы недавно были перекрашены из ярко-агрессивных в спокойные тона.
Что касается причин голодовки, то пока, по официально обнародованной версии, она касается бытовых требований заключенных:
Что касается вопросов, связанных с применением насилия и даже практикуемых в учреждении пытках, Бабушкин пояснил, что пока не может прямо ответить на этот вопрос. По его словам, это, в первую очередь, связано с необходимостью сохранить безопасность заявителей и с необходимостью организовать тщательную проверку собранных фактов:
«Я не буду сейчас впрямую отвечать на этот вопрос. Действительно, такие разговоры с осужденными мы вели, но я думаю, что, если сейчас я расскажу, кто и что нам рассказал, во-первых, это серьезно помешает проверке. Это насторожит тех людей, на которых жаловались. А может быть, если осужденные говорили нам неправду, это приведет к тому, что мы невольно кого-то оклевещем. А мы не обладаем возможностью ведения оперативно-розыскной деятельности.
Некоторые люди жаловались нам на применение насилия, но я не буду сейчас все это озвучивать. Думаю, что это должно стать предметом серьезного разбирательства со стороны органов, имеющих право на ведение оперативной деятельности. Но такие жалобы нам действительно поступили. А администрация тюрьмы, очевидно, своевременно не увидела этой проблемы. И в итоге произошла голодовка. И в итоге одни люди, с которыми мы беседовали, говорили, что да — ситуация улучшилась. Но другие говорили: нет, мы не готовы с вам общаться. По-видимому, они опасаются того, что с ними может что-то произойти.
Единственное, что хочу сказать — да мы видели людей разных: и очень наглых, и тех, кто разговаривал с нами сквозь зубы, такие тоже там есть — но те люди, кто нам жаловался, как мне показалось, их слова были психологически достоверны. Какой-то заученности, нафантазированности, стремления оговорить сотрудников я не увидел. Например, на какого-то сотрудника мне жалуются. И я его спрашиваю: «Сам этот сотрудник тебя бил?». Он говорит: «Нет». То есть, они не пытались всех собак спустить на тех, кто им не нравится. А пытались описать то, что они помнили. Если он не помнил, что именно этот человек его ударил, он говорил: «Я не помню: был это он или не он». То есть, мне показалось, что осужденные рассказывали доверительно и объективно. Но сказать, что в этом учреждении имеют место массовые избиения, я не могу. Потому что по опыту других учреждений могу сказать, что, если бы какие-то учреждения носили бы прямо тотальный характер, то в голодовке сейчас участвовало не 15 человек, а намного больше.
Ну и конечно для нас главное — безопасность заявителей. Я сказал, что не дай бог узнаю, что что-то с заявителями случится. И пообещал, что мы здесь будем с Михаилом Федотовым в течение очень короткого промежутка времени».
Работу региональной общественно-наблюдательной комиссии член СПЧ оценил следующим образом:
При этом Бабушкин заявил, что ему понравилась «сильная» уполномоченная по правам человека Людмила Романова и новый надзирающий прокурор:
«Я думаю, что благодаря именно его деятельности голодовку удалось прекратить и она не перекинулась на другие камеры. По некоторым вопросам мы с ним спорили: понятно, что он прокурор и государственный правозащитник, а я представляю гражданское общество. Но на большинство проблем мы с ним смотрели одинаково.
И еще один очень грустный момент. Мы сюда поехали не только из-за информации о голодовке. У нас не было отчета о том, как были выполнены рекомендации Совета по правам человека при президенте за 2015 год. Мы были здесь с Михаилом Александровичем Федотовым три года тому назад. И я с сожалением убедился, что наши рекомендации проигнорированы. Я считаю, что у нас состоялся очень принципиальный разговор с руководством учреждения. Может быть, где-то какие-то обидные слова я произнес. Но мне сказали, что, несмотря на то, что они спорят и пытаются отстоять свою позицию, потом они реагируют. Я надеюсь, что это — правильная оценка и что нарушения, которые мы увидели, а это несколько десятков пунктов, из которых я не стал большую часть сейчас называть, - они все-таки будут устранены».
Речь в документе, в частности, идет об отказе спецконтингенту во встречах с адвокатами и отказах в предоставлении возможности оказания юридической помощи, а также рядом требований: прекратить практику водворения в штрафной изолятор по надуманным основаниям за мнимые или малозначительные нарушения; прекратить практику размещения объектов инфраструктуры камеры таким образом, чтобы доставить искусственные существенные неудобства человеку, активизировать расследование уголовного дела по смерти осужденного Андрея Грачева, по официальной версии совершившего суицид в марте 2018 года, провести служебную проверку в части систематического неисполнения сотрудниками руководства Т-2 судебных решений и так далее.
Обращение к начальнику УФСИН по Владимирской области в связи с анализом судебных решений по материалам фрунзенского районного суда в отношении начальника Т-2 Климова А.Н., в котором собраны уже доказанные факты, связанные с нарушением прав заключенных во Владимирском централе, можно найти здесь.
