Вице-губернатор Владимирской области Максим Брусенцов, назначенный Владимиром Сипягиным управлять экономикой Владимирской области чуть меньше 3 месяцев назад, рассказал Зебра ТВ о том, как видит свою работу.
Максим Брусенцов пояснил, по каким принципам формирует свою команду, как оценивает состояние экономики Владимирской области, зачем лично встречается со всеми работающими в регионе бизнесменами, какие тактические и стратегические задачи ставит и как оценивает эффективность работы налоговой службы.
В ходе интервью Брусенцов признался, что новое руководство Владимирской области вынуждено экстренно тушить доставшиеся от предшественников «пожары» и заявил, что 33 региону все-таки нужен аналог «Корпорации развития», которую в конце своего правления ликвидировала губернатор Орлова.
Напомним, предшественник Брусенцова - вице-губернатор Алексей Конышев, управлявший экономическим блоком и при губернаторе Виноградове, и при губернаторе Орловой - покинул свой кабинет без объяснения причин в октябре 2018 года. Брусенцов вступил в должность 20 ноября, а официально представлен в составе новой команды губернатор - 17 декабря 2018 года.
Части большого интервью с вице-губернатором Брусенцовым уже были опубликованы в материалах «Максим Брусенцов: «Мне не хочется, чтобы это был памятник, даже за 4 миллиарда», «Новые власти ищут новых инвесторов» и Максим Брусенцов: «Все готовы работать под нашим руководством».
Беседа состоялась в кабинете вице-губернатора Брусенцова, заваленном стопками документов и картами, отражающими состояние дел в разных сферах экономики Владимирской области.
Максим Брусенцов, врио вице-губернатора Владимирской области:
Я не случайно позвал вас в свой кабинет. Мне сказали, что раньше вас не пускали на шестой этаж. Многие предприниматели тоже приходят и говорят, что никогда за много лет работы в регионе здесь не были, их никогда не приглашали. Мне достался кабинет с комнатой отдыха, и я сразу переделал ее в рабочую зону. Сейчас здесь все завалено документами, но как только мы закончим аудит того, с чем нам предстоит работать, мы аккумулируем все данные в единую систему, и горы бумаг исчезнут.
С чего вы начали разбираться с делами?
Я бы вот с чего хотел начать. Вы же так и не получили ответ на ваш редакционный запрос по увеличению стоимости одного квадратного метра? (Минстрой РФ увеличил стоимость квадратного метра жилья во Владимирской области сразу на 2 тысячи рублей до 36970 рублей. Подробнее — в материале «Подорожание жилья положительно скажется на владимирском строительном рынке»
Не получили, но ждем.
А знаете, почему департамент строительства тормознул выдачу ответа? Сейчас вам расскажу, и это для вас во многом прояснит ситуацию в целом. Самая главная сложность, с которой я здесь столкнулся — бюрократизированный процесс переписки. Когда я начал читать всю эту документацию, а надо сказать, что в большинстве она проходит через меня, то в какой-то момент начал ловить себя на мысли, что я вчитываюсь в документ, а понять, в чем суть написанного, не могу. Нет, я вижу, что это хороший грамотный язык, у текста даже часто есть структура: вводная часть, основная информация и какой-то итог. Но это не ответы. Я для себя назвал данные бумаги письмами. Их мы научились писать, и очень даже объемные, а ответа на вопрос в тексте нет. Тоже самое произошло и с вашим запросом об увеличении стоимости квадратного метра жилья. Письмо вам быстро написали, но если бы его опубликовали в первоначальном варианте, то ваши читатели по сути ничего бы не поняли. И я понимаю, что привыкшие к такой ситуации люди, ответа уже на самом деле и не ждут. И поэтому одна из основных задач, которые я ставлю своим людям, давать четкие и понятные ответы на поставленные вопросы. Я уверен, что для того, чтобы сделать работу обмена информацией эффективной, потребуется немало времени. Мне нужен ответ на любой вопрос в пол-странички. Все остальное — это дополнительная информация, которая кому-то, может быть, и нужна: пусть будет приложение, возможно, его кто-то прочитает.
Вы ведь настоящим чиновником никогда не были?
Я последние четыре года работал в министерстве обороны. Конечно, там было меньше общения с населением, но, с точки зрения бюрократии и работы в аппарате, который должен выполнять задачу, а не писать письма — это все было. В больших коллективах я работал. Правда, с военной спецификой мне было проще, так как я с детства в нее погружен. Но с работой чиновников я знаком.
Максим Брусенцов на совещании губернатора Владимира Сипягина с главами городских и районных администраций по итогам исполнения муниципальных бюджетов в 2018 году
Как вы попали в этот кабинет? Хотели ли вы когда-нибудь занять такую должность?
Десять лет назад я пытался построить в Ивановской области сельскохозяйственное производство. Это был Гаврило-Посадский район, село Петровское, моногород, который к тому моменту уже, к сожалению, был без производственных мощностей. Мы согласовывали строительство, и мне нужно было где-то жить, поэтому на два-три дня в неделю я останавливался в Суздале. И меня так привлек это город, что я периодически начал ездить сюда и потом. Согласовать с администрацией до конца тот проект в итоге нам так и не удалось. А еще через некоторое время я понял, что хочу построить дом рядом с Суздалем в маленькой деревне на границе с Ивановской областью.
Когда я принял решение согласиться на предложение губернатора Сипягина, пойти работать сюда, мне это было интересно. В первую очередь, для меня это была возможность принести пользу. Но, честно сказать, такая должность была всегда для меня где-то далеко, и быть вице-губернатором никогда не было для меня самоцелью. И потом ни в какой другой регион я не поеду. Первое, что я сделал, когда приступил к работе — посчитал людей. Сейчас в моих подразделениях — примерно 500 человек. Конечно же, сравнивать ничего нельзя, но максимальное количество людей, которые работали в моем подчинении — 1,5 тысячи человек. Это было, когда мы дороги строили в Тюмени. Конечно, когда я принял решение согласиться на предложение губернатора пойти работать сюда, мне это было интересно.
Как людей подбираете в свою команду?
Есть несколько принципов. Основные — это компетенции и знания. Но кроме этого, на первое место я бы поставил еще и стремление все это получить. Потому что если у человека есть знания и компетенции в определенной области, но он их не хочет развивать и двигаться вперед, нам точно не по пути. Я смотрю, как работает система, которая мне досталась. Где-то через неделю после выхода на работу я перестал ограничивать себя руководителями и пошел по цепочке вниз. Не то чтобы я со всеми поговорил, но очень со многими. Я это делаю через задачи: возникает вопрос, и я иду по цепочке вниз, смотрю, кто и как в этой работе участвует.
И второй очень важный момент, без которого невозможно заниматься кадровой политикой — это вопрос порядочности и честности. Потому что, если кто-то предал в мелочи или просто попытался подставить, то как я буду с ним дальше работать? Я буду потом всегда думать, что завтра этот человек может сделать еще хуже. Вы видели, что кто-то, например, выложил запись моего разговора с сотрудниками перед пресс-конференцией губернатора? Это же кто-то из своих сделал. И мы знаем кто. Что это — желание навредить?
Да, но ничего крамольного мы там не услышали.
Я - открытый, и моя задача — все открыто рассказать, чтобы каждый человек меня услышал. Поэтому если резюмировать, то основное — это все-таки честность, порядочность, желание быть в команде. И второе — это компетенция и профессионализм.
На что будете ориентироваться, выстраивая работу?
Как бы это громко ни звучало, у нас есть национальные проекты. Для людей, которые не вникают, как это все устроено, это, скорее, просто красивые слова, которые Владимир Владимирович произнес в своем послании после выборов. Многим кажется, что это что-то, сказанное для красного словца и очередная утка. На самом деле 12 национальных проектов - очень серьезная задача. За последние два месяца вместе с руководителями мы за эту задачу взялись. Но тут надо понять, что каждый отдельный национальный проект рассматривать по отдельности невозможно — их надо рассматривать во всем комплексе. Мне надо, чтобы человек приходил и генерировал идеи. Потому что нет никакой инструкции, которую можно прочитать и все по ней сделать. Здесь надо сильно перестроиться, суметь развернуть себя на 180 градусов. Будет сложно. А если был бы в этих национальных проектах был прописан рецепт, то мы бы могли взять инструкцию и поехать по ней вперед. Но так не получится: не тот рынок, не та ситуация в стране, не та ситуация в мире. У нас здесь с вами нет нефти, нет газа, нет ничего такого, на чем можно «сидеть» и ничего не делать. Есть много всего другого, но чтобы всем этим управлять, надо «ломать мозги».
Во Владимирской области сложно с поиском кадров. С одной стороны, люди недовольны «варягами», а с другой - местных профессионалов почти нет. Как будете работать с теми, кто достался по наследству?
Если честно, я не думал, что от вас услышу, что во Владимирской области нет кадров. Я бы сказал так: есть люди, но часть из них боится думать, боится проявить инициативу, к сожалению. Думаю, что кто-то не верит в себя, не готов, не хочет, боится. И мы, кстати, уже проводили пару тренингов в инвестиционном департаменте, где выяснилось много хорошего, но кто-то и саботаж устроил. Но тут ведь неважно, как именно ко мне относятся: у нас есть задачи, и мы либо с ними вместе работаем, либо — нет. В таких случаях я говорю: «Вы знаете, я точно буду это делать, а вот с вами или без — это вопрос ваш. Если вы хотите, то присоединяйтесь. У нас есть задача, и мы найдем способ ее выполнить». Нет ничего сложного, весь вопрос в желании. Эдисон, прежде чем придумать лампочку, триста раз пробовал. А что было, если бы он бросил эксперименты? То же самое и здесь: людям, которые уже работают, нужно перестроить свой мозг, свой подход, если они хотят.
Мы идем в рамках чиновничьего подхода — только по-другому и не нарушаем никаких регламентов. Но сейчас наша задача — собрать такую команду, которая будет идти вперед. А пока получается так, что я первые три недели только пытался разобраться с тем, чем занимается каждое из подразделений.
Вы говорили, что параллельно анализируете состояние дел в экономике. Уже есть примерное понимание, с чем предстоит работать?
Я за два с половиной месяца встретился со 150 руководителями компаний. Это много, и каждый разговор не на пять минут. И у каждого из них свой взгляд на вещи, свои задачи, свой процесс в голове. Нам нужно все это оценить и понять, как мы можем каждому из них помочь, поучаствовать в хозяйственной, инвестиционной деятельности.
Я откровенно говорю, что был в шоке, когда видел, что люди приезжали, садились напротив и первые несколько минут напряженно смотрели. Большинство из них долго не верили, что я просто хочу познакомиться, понять проблемы, рассказать о своих планах. Когда я спрашивал в чем дело, то часто слышал в ответ: «Вы знаете, когда нам позвонили, мы подумали, что что-то случилось. А когда сюда ехали, думали, о чем будет разговор. Нас, конечно, предупреждали, что вы хотите просто познакомиться, но раньше никогда такого не было. И мы переживаем, что будут предъявлять претензии».
Как вы оцениваете состояние экономики?
Я уже говорил на брифинге, что у нас стабильный регион со стабильно работающими компаниями. Да, есть небольшой кластер предприятий, находящихся в проблеме. И он проблемный не от того, что здесь работает Брусенцов, Сидоров или Петров — это системные проблемы, которые люди накопили. У кого-то поросята дохнут от того, что люди не хотят платить за электричество и газ, кто-то еще где-то чего-то теряет. Конечно же, это социальная ответственность власти, но я оже был предпринимателем и все понимаю.
Самое главное, что мы уже составили общий сводный реестр того, чем нужно управлять. Такой документ уже есть, правда, еще не унифицирован до конца. Он, конечно же, серьезного грифа и не для публичного пользования. Этот реестр мы, скорее всего, заведем в CRM-систему, после чего у нас будет абсолютно другой подход к управлению всеми процессами.
Но чтобы всем этим эффективно управлять, мы должны четко понять, как экономика интегрируется в строительство, земля — в лес. Смотрите, здесь у меня карта электричества, там стоит карта газовых сетей. Большая светлая карта появилась для того, чтобы на ней интегрировать в одном месте все системы. В дальнейшем мы все это наложим друг на друга и поймем - где мы можем с кем взаимодействовать. Это как с организмом, нельзя человека вылечить, зная, например, только где сердце или как работает кровеносная система — знать надо все. Думаю, будет около 15 слоев информации на одной карте.
Еще одна вещь, которую мы хотим создать — это земельный банк. Вся территория области — это 29 тысяч квадратных километров. Когда мы все сделаем, то сможем в комплексе увидеть, как скомплектована промышленность, где находятся полезные ископаемые, где проложены сети. Если мы этого не знаем, то как можем построить завод? Где-то можно построить, где-то нельзя? Это так называемая плановая экономика.
Есть примеры того, как это эффективно работает?
В 2012 году, когда «Агентство стратегических инициатив» организовали, одна из задач стояла — совершенствование процедур строительства. У нас была идея создать «Инвестиционный портфель России». Для этого нужно было на всей территории России провести категорирование земель с точки зрения абсолютно всех направлений, прорисовать все дороги, газовые сети, оценить инвестиционные программы. Надо сломать существующие подходы - нам нужен системный план.
Конечно, можно в пожарном порядке и дальше так делать, как было заведено раньше. Возьмем последнюю ситуацию с заводом в Болдино. Если кто-то начал строить без разрешения, то у меня вопрос: глава района знал об этом? Я уверен, что ничего не происходит в районе такого, о чем не знает глава, это 100%. А зачем тогда ждать пока жители пойдут жаловаться нам? Ты же все знаешь. Не можешь справиться сам - передай эту проблему нам. Но мы же включились, когда жалобы пошли от граждан. Если люди строят незаконно — надо реагировать. Но почему местные чиновники все молчат об этом?
Как оцениваете состояние российской экономики - тот контекст, в котором вам предстоит работать?
Когда я вышел на работу, то сразу спросил: сколько есть в России государственных программ, по которым регионы получают деньги? Оказалось, что их больше 60. А мы, как думаете, во скольких участвуем? Всего в 19. Когда мы начали разбирать эту ситуацию, то выяснилось, что где-то что-то не сделали. И еще. Сколько существует различных фондов государственного уровня, работающих при различных министерствах, которые готовы инвестировать в экономику субъекта? Знаете, что мне ответили? «Мы не знаем». Мы поставили себе задачу участвовать во всех возможных программах. Перед самым Новым годом были распределены деньги по национальным проектам, и мы вошли во все, даже по производительности труда. Это была серьезная задача, с которой мы справились за 4 дня. Я не буду говорить как, но мы это сделали. Чтобы попасть в 13 отобранных регионов, нужно было подать правильную заявку и защититься. Мы подали и сначала стали четырнадцатыми. А после того, как отработали замечания, стали вторыми. В итоге в программу взяли 15 регионов, то есть, мы все равно бы попали. Но наш комитет по промышленности, я считаю, совершил чудо. Участвовало 69 регионов, а мы стали вторыми.
То есть, вы считаете, что в стране деньги есть, надо только знать, где и как их правильно взять?
Нужно грамотно подходить к поиску ресурсов для развития экономики региона. Так получилось, что за последние 5 лет из-за санкций появилась обстоятельства, которые заставили нас мобилизоваться. Люди начинают больше действовать и реже действовать традиционно. Сейчас у нас есть очень серьезные задачи, которые поставило перед нами государство, есть возможности, которые нам даются национальными проектами. Но нам нужно просто начать учиться мыслить по-другому.
Речь ведь не только про деньги. У бизнеса вопросы к судам, системе налоговой, правоохранительным и надзорным структурам. Как с этим быть?
Слушайте, я всю жизнь занимаюсь бизнесом — буквально с самого детства.
Поэтому у вас и спрашиваем - как вам переход с одной стороны на другую?
Отвечу так. Все мои знакомые делятся примерно на две группы. Первые говорят: «Я работаю спокойно, государство пусть ко мне не лезет, я у него ничего не возьму». Я сам, кстати, никогда бюджетных денег не трогал. Пару раз меня друзья только ввязывали в какую-то государственную стройку, как подрядчика. И есть второй сценарий, когда ты хочешь что-то нарушить. Тогда тут же появляются суды, полицейские. Но это исключение, а не правило. Если ты живешь четко и по закону и идешь, немножко смотря вперед, а не просто себе под ноги, то все будет нормально. На самом деле нет же сейчас ничего нового. Ну, поднялся НДС на 2% , так он же был десят-пятнадцать лет назад 20%. Потом его снизили, а как в экономике стало похуже, то вновь вернули. Ну, и что?
Яйца, например, по 9 штук стали продавать.
Да. Или пакеты молока когда-то были литровыми, а теперь — по 900 граммов. Дороже, конечно, согласен. Ну, заведи тогда курицу. У меня вот есть курицы, и я не покупаю яйца. У меня есть корова, есть козы - и мне хорошо. Но это не про то, что надо кидаться из крайности в крайность. Просто всегда были какие-то обстоятельства, с которыми мы всегда жили.
А вы идите в Европу и посмотрите, сколько там бензин стоит: 1 евро, 1,20 евро? А у нас пока, извините, 50 рублей. Конечно, стоимость растет, и я тоже помню как за 22 рубля заправлял 95-й. Но когда-то мы и за 5 копеек ездили в московском метро, а сейчас поездка 55 рублей стоит. Всегда было сложно. И мы знаем, что налоговая часто лютует — у нее свои планы и задачи.
Но вот возьмите строителей — в чем их проблема? Как только кто-то из них получает деньги от людей вперед, то что сразу начинает делать? Мерседесы, домики… Знакомо? А потом думает, я сейчас еще возьму. И это пирамида: воровство, мошенничество - таких сажать надо. Я знаю, потому что я продавал недвижимость. В своей жизни только два раза не достроил объекты.
Но первое, что я каждый раз делал - это доставал реестр тех, у кого я взял деньги, и деньги отдавал людям. И только после того, как все было оформлено, я банкротил компании. Я точно знаю, что нет ни одного физического лица, которое отдало мне свои последние деньги, потому что там семьи и люди. Это для нас бизнес - мы в него играем. Но за счет людей этого нельзя делать, потому что если у тебя именно такой способ вести дела, тогда все - иди во «Владимирский централ», вариантов нет. А как по-другому?
Как вы планируете выстраивать отношения с налоговой, которая, как вы сами выразились, лютует. С одной стороны, бизнес должен развиваться, а с другой - за счет налогов с бизнеса надо напонять бюджет. Руководство области ставит перед налоговиками конкретные задачи? Например, флагман фармацевтического кластера «Генериум» судится с налоговой. И там сумма немаленькая. Вы считаете возможным вмешиваться в такие ситуации?
Учитывая, что по образованию я бухгалтер, то, как работает налоговая и что она делает, я понимаю. Конечно, за последние 15 лет они изменили систему очень серьезно, но по сути алгоритмы остались те же. Что делает налоговая? Ей ставит план федеральная налоговая служба. Но, я за то, чтобы была рациональность. У нас в регионе, наверное, к счастью для налоговой и к несчастью для бизнеса, слишком мало предприятий, особенно крупных, в отличие от той же Москвы, где для многих еще осталась возможность затеряться. Но здесь руководитель (начальник регионального управления налоговой службы) за время своей работы уже автоматизировал весь процесс. И поэтому, когда бизнесмены думают, что у них ничего не видно — это великое заблуждение. Увидеть то, что кто-то делает что-то неправильно больше не составляет никакого труда. Вся отчетность электронная, и все процессы после внесения данных сами появляются автоматически, для этого ничего даже делать не надо. Так что, если кто-то производит какие-то кривые действия, то, конечно, всю цепочку «хлопают» сразу. А тех, кто работает четко и не лезет ни в какие сомнительные схемы, мы, конечно, как администрация, будем оберегать. И при взаимодействии с налоговой просить, чтобы с ее стороны не было ненужных действий.
Но надо помнить, что есть и те товарищи, которые делают вещи, которые я сейчас назову «глупостями» - это дробление бизнеса, завоз на таможню не того товара. А в том случае, когда ты таким образом пытаешь экономить, то должен помнить: скупой платит дважды.
Но есть и другие случаи, и ситуация с «Генериумом» из их числа. Когда приходит налоговая и делает какие-то умозаключения собственные. Ну, поверьте, «Генериум» - очень серьезная и крупная компания, которая точно работает в системе нормальных координат. Не может там быть ничего незаконного. А значит будем считать, что все произошедшее - это умозаключение инспектора, который чего-то проверил и сделал какой-то собственный вывод. На каком-то этапе «Генериуму» проще заплатить, чем спорить и знать, что у него в этом случае заблокируют счета. И вот руководство заплатило и сейчас судится. Мы же встречались с руководителем, и он мне сказал: «Да, я все понимаю. Сейчас отсужусь и все будет нормально. Я делаю так каждый год». Это обычная стандартная «движуха» - нет там ничего неожиданного, и сам он этому даже не удивлен. А я и с Александром Ивановичем Шауриным (начальник управления налоговой службы по Владимирской области — ред.) на этот счет говорил. На вопрос «Александр Иванович, чего будем делать с ними?», он мне сказал: «Сейчас у меня идет процесс».
Такие «процессы», когда бизнесу после проверок выставляют огромные «счета», списывают деньги, а предприниматели потом долго судятся и в итоге снижают объемы претензий, происходят все чаще.
Я понимаю, о чем вы говорите. Но по моим ощущениям, это не специальные действия. Ведь Александр Иванович (Шаурин — ред.) тоже пришел буквально в марте. Безусловно, такие действия можно квалифицировать как недоброжелательные, и мы можем допустить, что такими средствами людей пытались к чему-то призвать. Но я думаю, что это история прошлого.
Одна из первых встреч губернатора была именно с Александром Ивановичем Шауриным, потому что мы точно понимаем, что именно УФНС - тот орган, с которым нам надо обсуждать все вопросы. И мы очень откровенно поговорили. При этом я задал ему очень похожий вопрос, сказав, что мы либо будем дружить и вместе в чести и в достоинстве работать, либо каждый будет бегать и ставить другому палки в колеса. И он сказал: «Слушайте, у меня нет такой задачи. Моя задача - сделать работу системной».
При этом вы же знаете, что именно руководству нашей налоговой удалось вывести свою работу на первое место в ЦФО? Такого никогда не было, и это делает именно Александр Иванович. Поэтому я уверен, что сейчас никаких сложностей никто никому специально не создает, хотя, может быть, когда-то по итогам одного из прошлых периодов цепочка неких действий и привела к тому, что сейчас есть. Я могу сказать, что он открыто со всеми разговаривает. И некоторые вещи делает даже чуть слабее, чем это могли бы сделать другие представители того же сообщества. А вообще — нам всем здесь жить, и если есть какая-то несогласованность, я думаю, все это временно.
Вы читали Стратегию развития Владимирской области в той версии, которая была принята прошлой командой?
Да, хороший документ.
Одна из главных задач была, учитывая положение области, сделать из нее логистический центр. Все эти дороги, ВСМ, аэродромы, вокруг которых должны были строиться склады, развиваться бизнес, возводиться жилье. Если оглянуться по сторонам, понятно что ничего не сделано — никакого логистического узла нет. Самолеты в Питер даже со старого аэродрома летать перестали. А от «Корпорация развития», которая была создана для реализации поставленных задач, остались рожки да ножки. Как вы все это оцениваете?
Давайте так. Во-первых, я не хочу оценивать то, что было. У нас уже много было высказываний разных людей.
О том, что 16 лет ничего не делалось?
20 лет ничего не делалось. 100 лет сюда никто не приезжал. Не хочу. Слава Богу, если мне не изменяет память, здесь никогда не было войны. История Владимиро-Суздальского княжества — единственная история, которую я готов изучать. А ругать кого-то.. Нет! Даже, если кто-то совершил ошибку, то мы никогда не узнаем: случайность это, недоработка или злой умысел. Я не знаю и мне это даже не интересно.
Все, что у нас сейчас осталось от принятых раньше решений — это последствия, с которыми мы в конце года героически справлялись. И не важно, со сколькими проблемами нам пришлось столкнуться: я думаю, что кто бы не был до нас, все равно пришлось бы столкнуться с «пожарами», которые нужно было тушить. Это стандартная ситуация: бюджетный процесс, много всего к этому времени надо закрывать. Я например, не понимаю, как дату сдачи объекта можно поставить на 30 декабря. В строительстве сезон же есть: поставь 30 ноября или 31 октября, ведь дальше все равно ничего не строится уже. Какой в этом смысл?
Вы знаете, когда мы, например, начали разбираться, то одна интересная вещь выяснилась. Оказалось, что все это время департамент строительства системно вообще не смотрел за бюджетными деньгами, которые уходили на строительство социальных объектов. А ведь у нас в год их примерно 70-80: садики, ФАПы, спортплощадки, набережные, небольшие газопроводы. Но я почему-то не увидел, чтобы департамент контролировал эти объекты. И в конце года, когда я с этим разобрался, и доложил губернатору состояние дел, он посмотрел на меня, и говорит: «Это как?». И я говорю, что откровенно не понимаю, как департамент строительства не следит за бюджетными объектами.
А знаете, как все работало? Очень просто: каждый врач, например, контролировал свою больницу. А как врач может строить? И зачем он должен строить? Я же не лезу к нему лечить! Каждый должен заниматься свои делом. Я вот вам честно скажу: в Струнино до ноября не было ни одного строителя — только медики все делали с подрядчиками. И подрядчик их обманывал: не хотел ничего делать, объяснял все процессами и технологиями. А когда туда пришли строители и рассказали этому подрядчику, что нужно делать, мы, конечно же, мы все успели и достроили. После этого мы все это, конечно же, забрали под себя — заставили профессионалов ездить на объекты, достраивать и все доделывать.
Вернусь к вопросу. Я смотрел эту стратегию — она достаточно интересна в разных разрезах. Но я, к сожалению, не могу сделать вывод на основании документа, который сделал кто-то другой. Мне нужно провести анализ того, что я имею — и я это делаю.
Сейчас параллельно идет три процесса: мы изучаем ситуацию, создаем новые инструменты, такие как земельный банк или бизнес-реестр, и параллельно изучаем стратегию. И я больше скажу: уже создан оргкомитет, который занимается корректировкой этого документа. Кроме того, сейчас нам нужно разобраться с национальными проектами — это серьезная задача, которая в стратегии не прописана.
Направлений много, и на то, чтобы выбрать какие-то конкретные из них, нужно чуть-чуть времени. Вы увидите, что все серьезно.
