Ирина Кирюхина: «Я хотела немножко в другие руки отдать роддом»

«Сегодня я увольняюсь, с завтрашнего дня я уже не выхожу, и всё. Я ушла сама. Понимаете, у меня, может быть, совковое представление о жизни — я же закончила институт в 1975 году, сюда я попала сразу по распределению. В последнее время очень много негатива идёт в наш [с мои мужем Александром Кирюхиным] адрес, и я думаю, что надо прекращать о нас говорить.

В конечном итоге, причина моего увольнения — это приход нового руководителя [владимирского родильного дома №2 Веры Плашкевич], которая, не знаю, может быть, не так, мне кажется, начала. Во-первых, она хочет ввести «конверцию» в родильном доме. Мы открыли интернет, и везде, где бы она ни работала, у неё такая огромная трудовая книжка, из трёх книжек состоит... Я получила сегодня книжечку — она у меня тоненькая; две записи — роддом №1 и роддом №2. 44 года стажа. Она везде прыгала. Мы значит, открываем, и находим, что везде она вводит «конверцию». Нельзя таких в наш родильный дом.

Я была готова уйти. Я себе готовила замену. У меня прекрасные доктора, такие умненькие, которые уже подготовлены. Я уже знала, что я отдам роддом в надёжные руки, как детище своё, где я 25 лет главным врачом была, а до этого работала начмедом.

Я оперирую, принимаю роды, у нас — отличные показатели. одни из лучших вообще в регионе. Мы вообще «вытащили» всю область с нашими показателями.

Неделю она [Вера Плашкевич] со мной вообще не встречалась.

Говорят, что [в то время, когда мой муж Александр Кирюхин был директором департамента здравоохранения администрации Владимирской области] миллиарды воровали... Я сказала: «Кирюхин, я на тебя в суд подам! У меня ни шубы норковой, ни бриллиантов, ни самолётов, ни яхт! Я работаю по 14 часов, а ты тут миллиарды куда-то деваешь!».

[Смеётся]

Она [Вера Плашкевич] пришла, и её настроили, что со мной разговаривать не надо. Коллектив рыдает, все ко мне приходят, она их там вызывает по очереди. Ну, и «красная линия», [которую Плашкевич перешла], что надо зарабатывать, надо с каждых родов брать деньги. Я попыталась ей объяснить, что акушерство — это богоугодное дело, что государство даёт женщине пособия. Но она не хочет слышать, она меня на разговоры не приглашала. Отдельно [вызывает на разговор] старших медицинских сестёр, отдельно — врачей женской консультации. Причём они все заходят, и говорят, «вы знаете, что она нам сказала?», что «не надо жалеть там нищету», вот такие слова. Мне, как человеку из совка, это неприемлемо.

А что я тут думаю? Мне уже пора на пенсию, я уже в возрасте. Раз так карты легли, надо уходить. Я сама подала заявление на той неделе в пятницу [29 марта], она с радостью его подписала, сразу, и без отработки. Но я попросила, чтобы меня уволили 1 апреля, потому что у меня неделя была экстренная, я выезжала на кесарево, на разные случаи, и уже деньги за это получила. Она тут же всё подписала, с такой радостью.

[Когда врио первого вице-губернатора Владимирской области Марина Чекунова сказала, что у нас увеличилось количество рожениц, уезжающих в другие регионы], она не совсем, не до конца понимает. Так было всегда, уезжают. Люди получают ЭКО, в Москве, там есть тяжёлые случаи, у нас же не так давно ЭКО открыли. Они в Иваново ЭКО произвели, с врачом установили контакт, и едут туда. И это было каждый год. В этом [2018] году — 500 [женщин, рожавших в других регионах], а в прошлом году 700 было. Мы, наоборот, снижаем [этот показатель]. Они от нас не бегут.

Вот наш родильный дом №2... У вас офис напротив, вы же видите, что он преобразился — красивый стал, отремонтированный. У меня — команда, 100% укомплектованность кадрами. Мы из 12 тысяч родов в области приняли 3 тысячи. При этом мы дали нулевую младенческую [смертность], нулевую материнскую, с 1992 года у нас нет потерь. И мы стараемся, чтобы были хорошие показатели

Очень много в области учреждений [здравоохранения], где не приживаются руководители, почему бы не пригласить [новых начальников] туда? Как-то вот это не очень правильно.

А женщины всегда уезжали [рожать в другие регионы], в Нижний [Новгород], туда, где есть кафедры [при медицинских университетах]. Понимаете, это — нормальное явление. Это — межтерриториальные расчёты, они заложены [в бюджеты], и это — не катастрофа, не показатель того, что от нас бегут. Вот к нам, например, пришла каждая четвёртая беременная нашего региона. И что? Разве это плохо — три тысячи родов мы приняли? У нас — отличные показатели, это к нам не относилось, о чём она [Марина Чекунова] говорила.

У меня только вот экстренная кончилась [сегодня, 1 апреля] в 8 утра. Я эту недельку, этот месяц немножко отдохну, войду в жизнь ЗС, потому что там будут какие-то мероприятия.

А потом я пойду на санавиацию. Я — врач экстренной помощи. Я — хирург, я оперирую. Я работаю при самых тяжёлых родах. Я уже туда позвонила, у них с мая будет вакансия, и они меня берут врачом экстренной помощи. У нас есть такое отделение санитарной авиации. Чекунова говорила, что его надо создавать, а оно у нас есть, и давным-давно. Я там уже совмещала два года назад, у меня высшая категория, я — Заслуженный врач, я оперирую, у меня нормальные руки. Буду ездить [на экстренные вызовы]. Я что ещё делать? Надо быть полезной нашим женщинам.

Я вообще хорошо к людям отношусь. В моём уходе есть элемент протеста, но просто уже пора [уходить]. Я ведь хотела немножко в другие руки отдать роддом. Понятно, да?».